Голос крови

Бен быстро прикинул в уме, что могло быть на самом деле. Может быть, Виктория пошла на искусственное оплодотворение, чтобы родить ребенка, у которого исключалась бы возможность синдрома Дауна? Достигла ли тогда генетика такого уровня развития? До того, как официально появился первый ребенок из пробирки? А Чандлер-Литтон? Была ли у него, помимо лаборатории Степто, какая-то другая возможность самостоятельно применять ту же технологию? Подозрительным казалось уже то, что в начале восьмидесятых годов Степто и Чандлер-Литтон географически оказались в непосредственной близости друг от друга: лаборатория Чандлер-Литтона располагалась в двадцати минутах езды от клиники Борн-Холл, основанной Степто и Эдвардсом в связи с возросшим спросом на искусственное оплодотворение среди бездетных пар. Но кто сказал, что Стептон или Эдвардс действительно были лично знакомы с Чандлер-Литтоном? Что раньше они вместе работали? А с другой стороны, как тут было поверить в случайное совпадение? Может быть, Чандлер-Литтон все-таки позаимствовал какие-то открытия? У Бена было такое чувство, что он зашел в тупик.

– Возможно, Виктория усыновила ребенка, а потом убедила себя, что он ей родной, – подумал он вслух.

Фиона фыркнула.

– Или они все-таки подменили меня, – буркнула она.

И тут его осенила новая мысль:

– Несколько месяцев тому назад я читал о том, как в одной больнице Ноттингемшира по недосмотру перепутали детей. Одна журналистка из нашей редакции тотчас же сделала на этом материале серию статей, в которой говорилось о подобных случаях. Один такой, я помню, произошел в Чехии, и еще один – в Германии. Оба имели место не так уж давно. И я думаю, если такое может случиться сегодня, то могло случиться и тридцать лет назад. Спросить у нее, доходила ли она в своих расследованиях до этого времени? Кроме того, я могу проверить в архиве.

– Или в Сети! – Фиона вскочила, сбегала в свою комнату и вернулась с ноутбуком. – Что написать в поисковике: «перепутанные младенцы»?

В поисковике на этот запрос имелось более семнадцати миллионов результатов. Фиона ограничила поиск: «Берлин, перепутанные младенцы». Результатов стало значительно меньше. Она добавила: «1978».

Первая запись, которую кликнула Фиона, гласила:

http.\\www. Wo ist Felicitas[38].de

Это веб-страница Карлы Арним. Пожалуйста, помогите мне найти мою дочь Фелиситу. Она родилась в Берлине, а спустя полгода ее перепутали в больнице и отдали мне вместо нее другого ребенка.

– Кошмарная история, – пробормотала Фиона и продолжила делать новые клики на этой странице.

Страница была оформлена в двуязычном варианте: немецком и английском. Очевидно, Карла Арним была убеждена в том, что ее ребенка подменили, пока она во время инфекционной болезни была разлучена со своей дочерью из-за опасности заражения. Вместо ее дочки ей подсунули другого ребенка, который был болен редкой генной болезнью – синдромом Хатчинсона – Гилфорда.

Я думаю, что ее мать была в невменяемом состоянии и мечтала о здоровом ребенке. Я призываю эту женщину связаться со мной. Неужели она не хочет знать, как жилось ее ребенку все это время?

– Невероятно! – сказала Патрисия.

– Когда-то в Берлине был такой аукционный дом «Маннгеймер_—Арним», – негромко сказала Фиона.

Она кликнула на ссылку под названием «Люди, которые могут помочь мне в поисках», и это привело ее на приложение к главной странице:

Вот список людей, видевших Фелиситу в первые шесть месяцев жизни. Я пыталась с ними связаться, но, к сожалению, они не отозвались. С тех пор прошло много времени, но, может быть, кто-то все-таки мне что-нибудь сообщит.

Далее следовало десять имен.

Одно из них было: Тори Чандлер-Литтон.

– Этого не может быть, – изумился Бен.

Патрисия удивленно ахнула.

Фиона громко выдохнула и закусила губу. Она кликнула выходные данные. Там была размещена фотография женщины лет шестидесяти с темными волосами до плеч и большими темными глазами. Очевидно, когда-то она была очень привлекательна. Горе прочертило морщины вокруг ее глаз и губ. Под фотографией значилось имя: «Карла Арним (урожд. Маннгеймер). Акациенштрассе. Берлин».

– Это моя мать? – спросила Фиона.

И тут Бен тоже разглядел то, что Фиона увидела несколькими секундами раньше: разительное сходство Фионы и женщины с этой фотографии.

Берлин. Июнь 1980 года