Голос крови

– Аркадий Иванович готовится к экспедиции, – отвечала Зои.

– Ну и пусть готовится. Мы-то ему зачем?

– Не знаю. Но, думаю, мы тут надолго. Так что надо придумать, чем заняться. Когда они все уедут, свожу тебя в соседний посёлок. Я тебе рассказывала. Иерусалим. Там забавно. У них своя церквушка. Крохотная такая, но чистенькая. Там каждый понедельник в четыре утра заводят генератор и начинается светопреставление. Знаешь, как на дискотеке. Огни мерцают, переливаются разными оттенками. И в громкоговорители на весь Иерусалим включают запись проповеди. Индейцы её особо не слушают. Знаешь, идут каждый по своим делам. А голос всё гремит, лампочки искрятся. В пять сорок всё стихает. Да и людей к этому времени почти не остаётся. Вот… В понедельник их слышно даже отсюда. Ну, если прислушаться.

– Почему ты решила, что мы тут надолго? Зачем? – настаивала Аня.

– Наверное, мы вроде заложников. Когда Аркадий Иванович добьётся своего, найдёт Город Солнца, тогда и отпустит нас.

– Заложники…

– Ну да, – Зои весело усмехнулась.

Она ничуть не изменилась с тех пор, когда Аня видела её в последний раз. Всё такая же улыбчивая, задорная, с перепадами настроения от неудержимой говорливости до отстранённой задумчивости. Здесь Зои ходила в молочных спортивных штанах и объёмной красной кофте с капюшоном, под которым она вечерами прятала от москитов свою наголо выстриженную голову. Титановое кольцо в брови осталось на месте, а вот прежние розовые тоннели в ушах сменились зелёными – как сама Зои говорила, под цвет джунглей.

Ночевала она в нижнем, но жила, по сути, в обоих лагерях. Старалась разузнать в верхнем лагере что-нибудь интересное и торопилась поделиться этим с Аней. Впрочем, новостей почти не приносила. Разве что рассказывала о царившем там оживлении – нанятые Скоробогатовым индейцы готовились к экспедиции, – а на четвёртый день сообщила Ане о скандале, который Лиза, дочь Скоробогатова, устроила только прибывшему сюда Артуро. Зои удалось подслушать их разговор, правда, сути его она всё равно не уловила. Лиза обвиняла Артуро в каком-то необдуманном поступке, а племянник Дельгадо оправдывался тем, что лишь выполнял прямое поручение Скоробогатова. Зои расслышала что-то о наручниках и странном месте под названием Пасть каймана. После того скандала Лиза и Артуро уплыли из верхнего лагеря по реке. Их не было часа три-четыре. А когда они вернулись, Лиза закрылась в своей хижине, где жила отдельно от всех, и не выходила оттуда почти сутки. Вроде бы плакала.

Аня и Зои, не зная, чем себя занять, ещё долго обсуждали эту стычку, шутили о том, что Лиза нашла в Пасти каймана, – предполагали, что речь шла о каких-нибудь зубах аллигатора, которые впечатлили Артуро своим размером. Шутки и смех Зои могли показаться неуместными в их положении, однако Аня была ей благодарна. Максим исчез, Дима отстранился, Екатерина Васильевна предпочитала проводить время в одиночестве, и весёлая болтовня с Зои позволяла сделать вид, что в происходившем нет ничего исключительного. Аня даже рассказала ей о кличке, которую они с братом дали Артуро.

– Донья Пепа! – Зои в восторге захлопала в ладоши.

Они ещё несколько дней придумывали клички остальным жителям верхнего и нижнего лагерей. Егорова прозвали главным жрецом

из-за его исключительной любви, как выразилась Зои, пожрать со всеми церемониями. Диму из-за его ботинок они прозвала Жакуем, что, в общем-то, было обидно, но да, забавно. Баникантху нарекли Табаки, Лизу – Шапокляк, Шахбана – Франкенштейном, а самого Скоробогатова – Сахарином. Они придумали ещё немало прозвищ, однако донья Пепа по-прежнему веселила их больше всего.

Услышав, что Артуро удерживал Екатерину Васильевну и Павла Владимировича в своём подвале, что именно он был Пауком, о котором сам же отзывался с таким трепетом, Аня первые дни не хотела с ним говорить, однако постепенно смягчилась. Артуро показал ей ожоги, оставленные Шахбаном, рассказал историю своей сестры; уверил, что не обрадовался пленникам и вопреки воле Егорова кормил их. Мама Максима подтвердила его слова. Артуро был с ними обходителен, старался по возможности обеспечить им с Павлом Владимировичем хоть какие-то удобства в плену. В конце концов, у него, как у всех остальных угодивших сюда, в нижний лагерь, просто не оставалось выбора. Все здесь хотели одного – защитить себя и своих близких. В экспедицию Артуро напросился сам, потому что надеялся прояснить судьбу дяди Гаспара.

Уже не возражая против совместных прогулок, Аня наконец узнала, что Максим, по словам Артуро, вынужденно пошёл на сделку с Егоровым. Отдал ему статуэтку Инти-Виракочи, рассказал о проводнике Мардене из Белена, а потом улетел в Москву. Собственно, Илья Абрамович и не предлагал ему остаться – со своей обычной усмешкой заявил, что в лагере все не уместятся и если Максим решит сюда наведаться, то Шахбану придётся от кого-нибудь избавиться. Например, от Екатерины Васильевны.