Голос крови

Погода была хорошей, утренние события ничуть не испортили настроения горожан. Никто и не думал отсиживаться дома, бульвары были полны народу. Люди сидели на террасах кафе со стаканчиками, судачили о том, что случилось утром. Либертэ словно околдовали: так на нее действовало присутствие Синабра. Она наблюдала, как люди спешили уступить ему дорогу. Некоторые уворачивались не слишком быстро и слегка касались его пальто. Они торопились принести извинения, но Синабр не удосуживался ответить.

Прямо перед ними совсем юный лясникам свернул с главной улицы в мрачный переулок. Там висел один-единственный газовый фонарь. Синабр отправился следом, увлекая Либертэ.

Вдруг он прервал молчание.

– Ни о чём не хочешь меня спросить?

Синабр остановился под фонарем и посмотрел на Либертэ. Она не могла видеть его лица, скрытого тенью от цилиндра.

– Ты имеешь в виду… Почему ты не пошел к отцу вместе с Карминой?

Синабр молча кивнул.

– Просто я думала, это не лучшая тема. Тебе, возможно, неприятно об этом говорить, – чуть слышно сказала Либертэ. – Я бы не хотела бередить твои раны.

Синабр мягко погладил ее по щеке.

– Ты два раза спасла мне жизнь. Можешь спрашивать обо всём.

Либертэ чувствовала, как у нее подгибаются колени. Усилием воли ей удалось сохранить вертикальное положение.

– Хо…хорошо, – запинаясь, произнесла она. – Почему же ты не пошел с Карминой?

– Сегодня у нашей мамы день рождения. Она умерла, когда Кармине было три года, и наш папа считает, что в этом виноват я.

– Что? – Либертэ от изумления закашлялась. – Да ведь тебе тогда было четыре. В чём ты можешь быть виноват?

– Мне было пять. Мама болела, ей становилось всё хуже. Как-то вечером отец понял, что пора звать врача. Он дал мне бумажку с адресом и золотую монету – из тех, что чеканили до революции. Очень просил меня поторопиться. Разумеется, сотню раз повторил, что монету я ни в коем случае не должен потерять. Ее можно было обменять на несколько сотен быков, и без нее врач бы к нам никогда не пришел. Я бежал так быстро, как мог. Было страшно. Я боялся, что мама умрет. Но когда до дома врача оставалось совсем чуть-чуть, я споткнулся и упал. Было очень темно.

– О нет, только не это! – прошептала Либертэ.

– И я потерял монету. Я держал ее очень крепко, но она всё же выпала и укатилась в канализацию. Врач не захотел выходить из дома. Было поздно, он уже напялил ночной колпак. И речи не могло быть, чтобы идти лечить какую-то нищенку. Сейчас закон обязывает врачей лечить всех, и неважно, могут они заплатить или нет. Тогда такого не было. Я вернулся без врача, и через пару часов мама умерла.

– Какой ужас! – простонала Либертэ. – Но ведь ты был совсем маленьким. Почему отец сам не пошел за доктором?

– Он был ранен во время Второй революции. Сейчас он уже почти ничего не видит.

Синабр смахнул пыль с пальто и поправил цилиндр.

– С тех самых пор отец на меня сердится. Он никогда не говорит прямо, что винит меня, но постоянно намекает. Особенно в дни рождения мамы, – добавил он.

– Мне очень жаль, – сказала Либертэ.

Синабр кивнул и улыбнулся. В темноте его улыбка показалась Либертэ вымученной. Но вот он толкнул стену, которая оказалась дверью. Под их ногами образовался прямоугольник желтого цвета. Ступеньки опускались в слабо освещенный подвал.

– После тебя, гражданочка!

С помощью Синабра Либертэ начала спускаться по лестнице. Ступени то сужались, то расширялись.

– А куда мы идем?

– Кармина рассказывала тебе о «Бродячем кафе»?

Либертэ покачала головой. Спустившись в подвал, они обнаружили еще одну дверь, помеченную красным крестом. Рядом стояла бочка, на которой кто-то услужливо оставил несколько карманных люксоматонов. Синабр завел один из них, протянул Либертэ, взял еще один для себя и толкнул дверь. Они оказались в туннеле. На стенах висела паутина, люксоматоны тарахтели в руках.

– Кармина упоминала пару раз, но я так и не поняла, что это такое.

– Это наша лясникамская традиция. Каждый месяц мы собираемся в «Бродячем кафе», которое всё время перемещается с места на место. В прошлый раз мы собирались в катакомбах в Четырнадцатом округе, а сегодня вечером встретимся в подвале на улице Рокет, недалеко от тюрьмы. Красные кресты укажут дорогу.

Синабр показал Либертэ еще один крестик – здесь нужно было повернуть.

– А твои родители чем занимаются? – поинтересовался Синабр.

Можно было подумать, они не в подземелье блуждают, а пьют лимонад, расположившись в гостиной. Либертэ подумала о предупреждениях Кармины. Интересно, много ли девушек Синабр приглашал в «Бродячее кафе»? И сколько из них согласились? Либертэ обернулась: позади была темень. Она тихонько взялась за край пальто Синабра. Наверное, в такой ситуации лучше беседовать, чем думать, куда тебя занесло.