Голос крови

– Зачем я здесь? – вслух проговорила я. – Что я пытаюсь найти?

Долго стоять босиком на слегка влажном каменном полу оказалось выше моих сил. Вернувшись обратно, я удостоверилась: бессонницей мы маемся вдвоем. Почтенный наставник сидел в изголовье кровати, подтянув колени к подбородку, и встретил меня на редкость сумрачным взглядом из-под упавшей на лицо челки:

– Ты где бродишь?

– Ловлю местных призраков, – отмахнулась я. – Ни одного не поймала… С тобой все хорошо?

– Дурной сон, – коротко уронил Эллар.

– Разве боги видят сны? – я забралась на постель и ткнулась головой в плечо Рабирийца.

– Я вижу. О прошлом, о темноте, из которой не найти выхода… И мне жутко, – еле различимым шепотом признался он.

– Мне тоже, – откликнулась я. – Кажется, вокруг нет никого, кроме нас. Только камень, сумрак и прячущиеся тени. Бр-р! Сделай что-нибудь, пока мы не начали пугаться любого шороха!

И мы попытались сделать, но ничто, даже объятия и последовавшая за ними любовная близость, не спасало от здешнего стылого полумрака, ощущения довлеющей над всем тоски и чувства, что мы самой сущностью глубоко чужды загадочному подгорному королевству, решительно отторгающему любых обитателей поверхности.

Около одиннадцатого послеполуночного колокола

24 дня Третьей весенней луны.

Прошло гораздо больше пяти-шести обещанных колоколов, прежде чем явился Гроин. Возможно, мне начало изменять чувство времени, но Эллар тоже сомневался, утверждая, что мы ожидаем никак не меньше десяти колоколов. Мы потратили их с пользой: немного выспались, навестили Яшмовый зал, поразивший мое воображение числом разнообразных оттенков этого поделочного камня, и отважились пройти дальше по коридорам, угодив на льнущий к отвесной скале узкий карниз. У меня не хватило духа заглянуть через край, но Рабириец посмотрел и сказал, что различает глубоко внизу движущиеся красные и голубоватые огоньки.

Постучавшийся в дверь Гроин застал гостей в разгар очередного магического урока: я старалась перехватить крохотные ледяные стрелки, неожиданно возникавшие в разных углах комнаты и летевшие в меня. Удачно отраженная стрелка разлетелась на осколки как раз над распахнувшейся створкой, осыпав дверга мелкими градинами. Я виновато улыбнулась и развела руками.

Старейшина (я никак не могла заставить себя даже мысленно называть его «дедом») одарил нас неодобрительным хмыканьем и без долгих предисловий сообщил: он подумал и принял некоторые решения. Он намерен представить свою наследницу и ее спутника местному правителю, как раз изволившему посетить здешнюю область своих владений. Представление состоится сегодня. Но сперва он хотел бы… Тут Гроин запнулся, начав уклончиво комкать слова.

– Почтеннейший дверг сомневается, захочет ли встречи тот, кому мы должны нанести визит? – спросил, как припечатал Эллар.

– Вот именно, – с видимым облегчением закивал седеющей головой Гроин, сын Фарина. – Понимаете ли, с тех пор, как он пришел, он живет один, ничего не говорит, ни о чем не спрашивает… Люди из Шадизара привозят новости, он не желает слушать. Я не мог понять, что с ним случилось, пока не пришли вы и не объяснили. Теперь, думаю, он должен увидеть вас и выслушать вашу историю. Если это не поможет…

– Можно узнать, о ком идет речь? – опередил меня Рабириец.

– О Мораддине, – четко произнес гном.

Наверное, мне полагалось хлопнуться в обморок. Или разрыдаться от радости. Или заявить, что слова Гроина – низкая ложь.

Я стояла и бессмысленно таращилась на тлеющие угли в камине.

– Дана? – Эллар решительно привлек меня к себе и обратился к встревоженному двергу: – Почтеннейший, около двух лун назад Мораддин Эрде погиб во время пожара, вспыхнувшего в доме его семьи. Есть заслуживающие доверия свидетели этого печального события, в том числе его дочь. Боюсь, произошло недоразумение…

– Сами взгляните на это недоразумение, – устало попросил Гроин. – Мне кажется, он сошел с ума и считает, что как раз он единственный выжил, а остальные – мертвы.

– Ведите, – сухо каркнула я. Эллар неодобрительно скривился, но возражать не стал.

Теперь я поняла, что такое «идти, как во сне». Я перебирала ногами, Рабириец крепко держал меня, не позволяя споткнуться, впереди белесым пятном качался фонарь в руке Гроина, и я постоянно напоминала себе, что пребываю в реальном мире. Мой отец умер. На него упала горящая балка. Маэль Монброн заверил меня, что своими глазами видел излеченный из руин особняка Эрде обгорелый труп. Обгорелый. До неузнаваемости. Не узнать.

– Сюда, – Гроин остановился возле неприметной двери, украшенной выкованным из светлой латуни изображением диковинной звериной морды. – Войти и подняться по лестнице. Я с вами не пойду, не обессудьте. Не могу видеть его… такого. Подожду здесь, – дверг с приглушенным кряхтением уселся на каменной скамье подле входа.

– Уверена, что хочешь этого? – Эллар обеспокоено глянул на меня.