Голос сердца

Они несколько минут поговорили о сравнительных достоинствах викторианского и эдвардианского серебра, о французском хрустале и восточном фарфоре. Седрик задал несколько вопросов о Патриции, и Нину вдруг как будто обожгло молнией. Неужели Седрик все эти годы знал, что Патриция приходилась ей бабушкой? Ей вспомнился телефонный разговор с ним в день Святого Валентина. Может быть, он тогда ожидал от нее признания?

— Что-то не так? — спросил Седрик. — В последние месяцы тебе пришлось нелегко, а когда человек нервничает, пища порой теряет свой вкус.

— Наверное, — согласилась Нина, глядя на свою тарелку с крабовым супом. — Нет, еда здесь отличная, но у меня сейчас мелькнула одна мысль. Я вспомнила ваши рассказы о моих бабушке и дедушке Своупах. Я в последнее время мало о них думала, — с сожалением добавила Нина.

— Эва всегда говорила, что ты очень хорошая внучка, — утешил ее Седрик.

— Эва умерла, когда мне было шестнадцать лет, но я очень хорошо помню, с какими словами она всегда встречала меня, — сказала Нина, когда официант убрал суп. — «И чья это маленькая девочка?» — спрашивала она. Эва всегда говорила от чистого сердца, но только теперь я поняла, что в них был заложен двойной смысл. Я думаю, что Эва Своуп любила меня. Она первая сказала, что когда-нибудь у меня будет свой антикварный магазин, и завещала мне собственную коллекцию.

— Значит, она серьезно думала о твоем будущем.

— Я понимаю, но не могу не нервничать, когда начинаю думать, почему она решила поступить именно так, — ответила Нина, откладывая в сторону нож и вилку. Она не могла заставить себя прикоснуться к еде. — Я теперь понимаю, почему иногда люди отказываются от наследства. Это такой стресс. Бесконечные встречи с адвокатами, финансистами, просьбы от знакомых, которые нуждаются в помощи и которые вдруг стали очень дружелюбными, хотя совсем недавно вели себя по-другому. И очень скоро начинаешь понимать, что теперь от этого кошмара никуда не деться и он будет продолжаться всю жизнь.

— Нина, не торопись с выводами, — посоветовал Седрик. — Прилипалы постепенно отстанут, но ведь есть люди, которым на самом деле надо помочь. И тебе самой в одиночку очень трудно справиться со всем этим.

— Я никогда не отказывалась от совета или от помощи, — возразила Нина. — Но почему со стороны это выглядит так, как будто я цепляюсь за деньги?

— Далеко не все думают так, — мягко ответил Седрик.

— О Седрик, если бы вы могли им это объяснить!

— Я знаю, по крайней мере, одного человека, который страдает подобным недостатком, — заметил Седрик. — И его зовут Беннет Уортон. Я хорошо помню, когда он начал работать у Патриции. Интеллигентный и настойчивый молодой человек, но ему как будто все время чего-то не хватало. Может быть, мне позвонить ему и выступить в роли твоего дедушки? — Седрик говорил абсолютно серьезно, и Нина ни на мгновение не усомнилась, что он поступил бы именно так, если бы она согласилась на этот метод воздействия.

— Не думаю, что Бен захочет говорить обо мне, — вздохнула Нина.

— Неужели все так безнадежно, моя дорогая? Жизнь не бывает только черной или белой.

— По-моему, у меня она именно черного цвета, — Нина вздернула подбородок и попробовала улыбнуться. — Когда мои прежние романы заканчивались, мне не приходилось больше встречаться с моими бывшими возлюбленными. А тут меня угораздило влюбиться в распорядителя наследства моей бабушки, — закончила она с натянутым смешком.

— Может, десерт поднимет тебе настроение. Хочешь шоколадный мусс? — спросил Седрик.

Нине вспомнилось, как они первый раз с Беном ели шоколадный мусс…

— Все, что угодно, но только не мусс, — сказала она Седрику. — У меня с ним связано слишком много воспоминаний.

Седрик заказал глазированный яблочный торт, две чашки кофе и молчал, пока официант не накрыл на стол. Нина привыкла к немногословности Седрика. Ей было известно, что во время войны он работал в разведке, и это сказалось на его манере вести себя.

— Раскрытие секретов имеет свою оборотную сторону, — наконец со вздохом сказал Седрик. — Это не облегчает жизнь. Наоборот — люди начинают размышлять о причинах, заставивших других совершить те или иные поступки, хотя, вполне возможно, что те действовали по воле случая. Но я хочу сказать, что Своупы очень любили твоего отца.

— Вы правы, я и об этом начала раздумывать, — призналась Нина. — Я читала о женщинах, которые «сходили с ума» от желания иметь ребенка, но когда они становились матерями и понимали, что теперь уже ничего не изменишь, это состояние им переставало нравиться.