Голос во тьме

– Тащи сюда Папу, – хрипло велел безухий, стараясь развить косоглазие в попытке одним глазом смотреть на Джен, а другим – на комиссара.

– Ну, кто снимал у Папы Эймса квартирку в последний раз?

– Шоб я знал, – буркнул безухий. – Какое-то рыло. Полста за неделю.

– Расценочки-то растут, – укорил комиссар. – Совсем о людях не думаете.

– Шел бы ты, – отозвался глава охраны.

Ведьма быстро взглянула в сторону стойки.

– О, – мурлыкнула она, – нам ведут, но не папочку.

– Как твои возможности? – поинтересовался Бреннон, бегло отметив, что пятеро охранников ломятся к ним, как слоны к водопою.

Ведьма не ответила, только молча облизнулась. Безухий дернулся к засапожному ножу.

– Тихо, – сказал комиссар и оттолкнулся от пола. Ножки стула со скрипом проехались по слою грязи, пока спинка не уперлась в стену. Безухий замер перед дулом револьвера. – Займи их чем-нибудь.

Джен уперлась локтями в столешницу и опустила подбородок на сцепленные пальцы, созерцая приближение охраны. Бреннона охватило почти детское любопытство – ведь она сейчас должна сделать что-то ведьминское! В глубине души ему никогда не приедались такие фокусы, и он уже предвкушал… Джен хмыкнула, цапнула бутыль и врезала ею по бритой макушке безухого с такой силой, что он опрокинулся на пол вместе со стулом.

– Ну знаешь! – разочарованно вырвалось у Бреннона.

На грохот падения обернулись завсегдатаи; коллеги безухого яростно заорали; ведьма схватилась за ножки стола, рывком его подняла и плашмя швырнула в пятерых охранников. Повисло секундное затишье – даже безногий мужик перестал мучить скрипку.

– Гуляй, братва! – звонко крикнула ведьма. – Быки в отвале!

Натан подхватил трость, нырнул в радостно взревевшую толпу и бросился к стойке, за которой виднелась дверь. Перед ним вырос какой-то детина с «розочкой» в лапе. Бреннон двинул ему набалдашником трости под дых, приложил рукоятью револьвера по затылку и толчком отбросил под ноги трем его собутыльникам. От второго столкновения комиссар увернулся и сунул револьвер в карман, чтоб не мешал огреть табуретом следующего завсегдатая. Третьего Бреннон ткнул концом трости в живот; парень сложился пополам, и его вырвало. В луже рвоты поскользнулись еще двое, ринувшихся к комиссару, а тот наконец схватился за стойку, перемахнул ее и с разбега вломился плечом в дверь. Она оказалась не заперта, и Натан едва не убился об горшок с горячим супом, который несла в ухвате повариха. Бреннон увернулся, исполнив такой пируэт, словно танцевал в балете с детства. Повариха дико завизжала, уронила суп и замахнулась ухватом. Справа в коридорчике мелькнула широкая спина Папы Эймса. Натан оттолкнул ухват и кинулся за удирающей жертвой.

Коридор заканчивался узкой лестницей. С нее можно было попасть к черному ходу, но самый ее конец упирался в подвальный люк, прижатый поленом. А там, в подвале, в углу, заваленном соломой, Папа Эймс держал свое главное сокровище и ключ к процветанию: решетку, которая открывала тесный лаз в старую городскую канализацию. Наверное, кабатчик, обнаружив, над каким местом он отхватил себе здание, чуть не окочурился от радости, поскольку мигом сообразил, как этим следует воспользоваться. Уйма преступников, скрывающихся и от полиции, и от подельников, платила Папе за право переждать в его смрадном, но надежном укрытии.

Папа Эймс, тяжело пыхтя, скатился по лестнице, загремел ключами, открыл люк, оттащил в сторону полено. Комиссар спрыгнул с лестницы на тесную площадку, кабатчик швырнул в него чурбаном и ввалился в подвал. Бреннон ухнул – полностью увернуться от снаряда в тесном закутке он не смог, и удар чувствительно пришелся в бок. Комиссар выхватил револьвер и прыгнул в люк. Папа Эймс как раз со скоростью безумной белки разгребал солому в углу.

– Эй! – рявкнул Бреннон.

Эймс отскочил от соломы и выхватил нож.

– Вперед, – подбодрил комиссар и слегка качнул револьвером в сторону соломы. Кабатчик скроил непонимающую рожу. – Давай живо!

– Вы меня не тронете! – визгливо крикнул Папа. – Не имеете права!

– В башку – нет, – кратко ответил Бреннон, – а вот колено – запросто. Или что там тебе дорого.

Эймс облизнул губы и бочком-бочком подобрался к груде соломы. Из-под нее сочилась вонь, неистребимая даже в канализации, которой не пользовались десятилетиями. За дверью послышались быстрые легкие шаги. Папа воспрял.

– Помогите! – заверещал он и бросился ничком. – Па-ма…

– Кого кастрируют? – поинтересовалась ведьма, соскочив в подвал. На ее щеках играл румянец, на губах – сытая довольная улыбка.

Эймс метнул в девушку нож. Джен поймала и бросила обратно.

– Ну уж, – с укоризной покачал головой Бреннон: нож прибил ладонь Папы к стене и вошел глубоко, почти по рукоять.

Кабатчик испустил отчаянной силы вопль.

– Заткни его, – велел Натан и ногой отбросил солому.