Голос во тьме

Сразу под люком начиналась приставная лестница; под ней виднелись проржавевшие скобы. У Эймса вырвался сиплый визг, который перешел в задыхающийся сип и наконец затих. Бреннон обернулся: Джен выпустила концы фартука, которым удушала кабатчика, и толстое тело плюхнулось на пол. Девушка оторвала кусок грязной тряпки, которой Эймс пользовался вместо передника, заткнула кабатчику рот и связала руки его же ремнем. Нож она заботливо забрала себе.

– Видишь что? – спросил Натан.

Ведьма прищурилась на смрадную дыру и доверительно сообщила:

– Там внизу – пол.

– Тогда пошли.

Она первой спрыгнула вниз, приземлилась с бесшумностью кошки, задрала голову и посветила на него оранжево горящими глазами.

– Ну? – гулко поторопила Джен. – Этот гад здесь.

В сводчатом коридоре было не только темно, хоть глаз выколи, но и пахло так, что Бреннону через пару минут уже не хотелось дышать. Ведьма милостиво сотворила огненный шарик и вручила его комиссару. Утоптанная в слое многолетнего дерьма тропка ясно указывала, куда Папа Эймс водил своих постояльцев.

– Парень пошел на отчаянные меры, – прогнусавил комиссар сквозь перчатку.

– Н-да. Осмелюсь предложить вам ванну в нашем доме, сэр.

– Ванну? Зимой?

– Ну, я бы на вашем месте не стал возвращаться на работу, – хмыкнула Джен.

– Интересно, что его настолько напугало, – пробормотал Бреннон: сам бы он однозначно выбрал бы между виселицей и канализацией более легкую смерть.

Впереди показалась дверь с решетчатым окном. Папа Эймс вложился в свое предприятие: установил двери, лампы в каморках и оборудовал лежаки. Заглянув в окошко, комиссар обнаружил искомое: Эндрю Полтора Кулака лежал на тюфяке в углу, тупо таращился на тусклую лампу и бормотал под нос молитвы, сжимая в собственно полутора кулаках четки. Крест на них слабо брякал об пол.

«Ого», – подумал Натан. Сутенер лишился половины ладони в одной из уличных схваток, и прозвище Полтора Кулака (а не полкулака) было уважительной данью его свирепости. Когда же он успел дойти до такого жалкого состояния?

– Замок, – велел ведьме Бреннон. Она обвела замок пальцем, толкнула, и он выпал внутрь из выжженного дерева. Комиссар распахнул дверь.

– Ты! – коротко рявкнул он.

Эндрю Полтора Кулака громко вскрикнул и буквально попытался влезть на стену.

– Нет! – Вопль гулко раскатился по коридору. – Нет! Уйдите! Вон! Вон! Я шагу отсюда не сделаю! Нет!

– С чего бы? – хмыкнула Джен. – Разлюбил свежий воздух?

Натан вошел, держа наготове револьвер. Сутенер забился в угол.

– Угомонись, – велел Бреннон. – Никто тебя наверх не тащит.

– Да? – прошептала ведьма. – А зачем мы тогда пришли?

Эндрю по стенке отполз от комиссара.

– Я не пойду! Я лучше здесь сдохну!

– На здоровье, – любезно разрешил комиссар. – Потолкуем – и наслаждайся целебным амбре сколько влезет.

– Я не скажу, – прошептал Эндрю: его лицо залила сероватая бледность; от него остро разило по́том, руки мелко тряслись. Бреннон пристально изучал этого типа, припоминая длинный шлейф избиений, изнасилований и угроз, который тянулся за ним.

– Кого ты встретил, Эндрю? – спросил комиссар.

Полтора кулака судорожно сглотнул и зашарил по полу в поисках кувшина. Бреннон подпихнул его ногой поближе к сутенеру. Тот сполз на пол, присосался к выпивке и пил так долго, словно кувшин был бездонным.

– Это, – наконец тупо пробубнил Эндрю.

– Это?

– Оно не человек, – едва слышно сказал сутенер. – Оно ходит среди людей, отродье дьявола, и я его видел!

– Каким образом? Когда?

Эндрю помотал головой:

– Дни… недели… не помню. Мы стояли на Гарланд-сквер, я и мои телки. Я проверял, как они там пашут, а это… оно вышло из тьмы!

– Неудивительно, – заметила Джен, – был, скорее всего, глубокий вечер.

Комиссар шикнул. Взгляд Эндрю ускользнул, и сутенер забормотал молитвы. Грязный молитвенник лежал около тюфяка.

– Вышло из тьмы, – повторил Бреннон. – И каким было это оно?

– Дьявольская тварь в человечьем виде! – выкрикнул Полтора Кулака. Он несколько раз ударил себя ладонями по голове. – Здесь, здесь… – забормотал он. – Глас его здесь и тянет за собой в геенну огненную!

– До сих пор там? – уточнил комиссар.

Глаза Эндрю хитро блеснули.

– Не-е-е-ет, – протянул он. – Я обманул! Я ушел! Под толщей земли ему меня не найти!

– Он, значит, с вами побеседовал.

– Нет, нет. – Эндрю подполз к молитвеннику и принялся лихорадочно, беспорядочно листать туда-сюда. – Глас прозвучал в душах наших… и сказал он «Бойся!»…и сказал он «Следуй за мной!» – Он снова ударил себя по голове. – Здесь, здесь! Ты пойдешь за мной, и она пошла! Ты пойдешь за мной, и я пошел!

– Зачем? – прошептала Джен. – Шлюху же убил смотритель.

– И мы шли, – бормотал Эндрю, листая молитвенник то назад, то вперед, – и шли, и шли, пока не узрели врата! И он велел мне открыть их! И я открыл! – Полтора Кулака поднял руки, покрытые полузажившими кровоподтеками и ранами; некоторые уже загноились. – И открыв врата… открыв… открыв…

Его голос превратился в невнятное бормотание. Эндрю склонился над молитвенником и принялся качаться из стороны в сторону.