Голова-гнездо

«Надеюсь, не стоит говорить, что мы с ним когда–то давно пару раз спали? Это ведь не повлияет на ход расследования, я считаю».

— Опять убийство! — вздохнул Юрий. — А это всё не может быть как–то связано?

Марина, хмыкнула.

— Вряд ли. Володю, как я сказала, просто пырнули ножом, а моего брата… хм… изнасиловали и стукнули по голове. По–моему, это разные вещи. Или я ошибаюсь?

— Да, пожалуй, я глупость сморозил. А, вот ещё! Правда, вопрос, может, несколько нескромный…

— Что ещё за «нескромный вопрос»?

— Может, я не прав, но возможность всегда… мне не… В общем, Марина, не был ли ваш брат, Саша, гомосексуален?

— Саша? Гомосексуален? Нет. Не знаю. По крайней мере, я ничего подобного за ним не замечала. В больнице он вряд ли занимался чем–то подобным, а после… после он был всё время у меня на виду, никуда, не ходил.

— А раньше?

— Ну, вообще–то у него тогда была девушка. Они, кажется, собирались даже расписаться, но, когда Сашу положили в больницу, она…э…вышла замуж за другого. Можете узнать о Сашиных сексопатологиях у неё, если хотите. Правда, я не в курсе, где она сейчас живёт, но у вас ведь есть свои способы узнать это. Её зовут… или звали… Нина Голикова.

— Подождите секунду, я запишу, — сказал Юрий, доставая из кармана блокнотик и ручку. — Нина Голикова? А сколько ей лет, не знаете? Где жила раньше?

— Сколько лет? Ну, она на год старше меня, хоть мы и учились вместе. С 68‑го, значит.

Юрий сделал соответствующую пометку в своём блокнотике, одновременно опять скользнув взглядом по ногам Марины. Девушка в который раз усмехнулась — мысленно, и как бы случайно сделала так, что полы халата слегка разошлись. Теперь Юрий мог видеть одну её ногу и чуть выше колена.

— А где она жила?

— Раньше в соседнем доме.

— Где училась?

— В 312-ой. Там же, где я, Саша и Володя. Чёрт возьми, что мог мой брат делать у его могилы? Блин, бред какой–то! Такого не бывает!

— Ах да, Марина, у вас есть телефон?

— Телефон? Вы хотите куда–то позвонить?

— Да нет, но, может, кто–то позвонил тогда вашему брату и предложил с ним встретиться? Да и мне он может пригодиться — вдруг мы что–то узнаем…

— Хм. Да, телефон у нас есть. Его номер 41–22–64, — «интересно, запомнит он его или запишет?» — Но кто мог ему позвонить? Он же ни с кем не общался!

— Тем не менее, убийца, похоже, как–то, связался с ним, — хмуро ответил Юрий, снова делая какие–то пометки в блокноте — очевидно, записывал номер телефона. — Простите, у вас халат разошёлся.

Ой, ну надо же! Что, скромный такой, что ли? Сделав вид, что она смущена, Марина поправила халат. Ну что, мент, так лучше?

— А вашему брату никогда никто не угрожал?

— Да нет, вроде бы. Хотя, откуда я знаю? Он же не обязан был всё мне говорить. Мы жили как брат с сестрой, а не как муж и жена. Естественно, что у него могли быть от меня секреты.

— Естественно, — Юрий кивнул и отхлебнул кофе, который уже почти остыл. — Ещё один нескромный вопрос. Когда умерли ваши родители?

— Отец в 91-ом от рака. Мать через два месяца, покон… Совершила самоубийство.

— Само… самоубийство?

— Да, она не могла жить без отца и однажды съела кучу транков.

— Ей выписывали транквилизаторы? — удивился Юрий. — Она чем–то болела?

«Вот дура! — обругала себя Марина. — Проговорилась я, получается. Можно было и умолчать об этом, если на то пошло. Но теперь уже поздно. Несомненно, Юрочка сейчас проводит параллели между ненормальностью матери и Сашки. Что ж, вполне возможно, что это и наследственное. Но ментам–то это не обязательно было знать… Будь ты проклят, убийца, из–за тебя столько нежелательных фактов приходится предавать огласке!»

— Вообще–то моя мать была больна… психически. Иногда у неё возникали достаточно серьёзные проблемы с головой.

Юрий тремя глотками прикончил кофе и начал стучать пальцами по столу. Похоже, он нервничал.

— Теперь вы предполагаете, что болезнь Саши наследственная, — сказала Марина, проклиная себя за чрезмерную болтливость. — Я, конечно, не знаю, может, это и так. У матери тоже постоянно были депрессии, разочарованность во всём. Но не все в нашей семье были сумасшедшими. Лично я считаю себя абсолютно нормальной, отец тоже был здоров.

Юрия аж задёргало, он даже покраснел немного, потом выдавил:

— Да я же и не говорю… Конечно, вы нормальная. Не все же в семье должны быть… О, чёрт! Простите, Марина, если что не так…

— Да ладно! — девушка махнула рукой. — Ну, какие у вас ещё вопросы?

— Могу ли я осмотреть комнату вашего брата?

— Осмотреть комнату? Вообще–то, как я слышала, для этого нужен ордер. У вас он есть?

— Я не хочу ничего обыскивать — просто посмотреть. Хочу понять, как он жил, чем занимался.

— Смотрел телевизор. Знаете, приходите лучше завтра. Я уже устала от всех этих ваших вопросов. Мне хочется побыть одной. Надо многое обдумать, да и вообще…

— Да–да! — Юрий вскочил, чуть не сбросив на пол свою пустую чашку из–под кофе. — Я понимаю, у вас горе, вам трудно. Пожалуй, я и правда пойду. Во сколько завтра вы будете дома?

Марина задумалась. В голове её начал зреть план. Она помолчала чуть–чуть, поражаясь непристойности своих мыслей, и наконец сказала: