Голова королевы. Том 2

— Тише! Во всем этом виноват только я один. Но вы сами понимаете, что после того, как эта девушка высказала свои истинные чувства, не может быть больше и речи о ее свадьбе вот с этим человеком! — указал он на Лургана.

— Не может быть и речи? — злобно переспросил Спитта.

— Разумеется, нет! — крикнул лорд Лурган.

— Увы, это — правда, — согласился с ним Спитта и снова набросился на незнакомца. — Но кто вы такой?

Незнакомец многозначительно глянул на Спитту и с достоинством ответил:

— Капитан Марона Босвел!

Лорд вскрикнул от изумления и уставился на леди.

— Господь говорит голосом бури, — произнес чей-то сильный голос. — Да оставит грешный человек все свои помыслы, направит свои мысли к Нему и помолится Ему, дабы Он охранил и защитил его!

Это священник, не обратив внимания на непогоду, появился в замке.

Человек, назвавшийся капитаном Мароной Босвелом, подвел Эстер к матери и громко сказал:

— Мы еще увидимся!

Затем быстро спустился по лестнице и покинул замок.

Лорд Лурган какое-то время оставался в полной нерешительности. Наконец, даже не попрощавшись с семейством Спитты, последовал за капитаном.

Спитта, наконец, придя в себя, открыл одну из дверей, с поклоном попросил священника войти туда и сам последовал за ним.

Тесно прильнув друг к другу, маркиза с дочерью вернулись в будуар Эстер.

Из комнаты, куда уединились лорд со священником, послышался звонок.

Когда появился слуга, то ему был отдан приказ сообщать всем прибывающим приглашенным, что в силу непредвиденных обстоятельств венчание молодой хозяйки с лордом Лурганом сегодня не может состояться, причем слуги должны были обойти всех с этой вестью, как только буря несколько затихнет.

Казалось, словно само небо услыхало и вняло мольбам Эстер.

Когда горничные вошли в будуар девушки, то застали там и мать, и дочь в глубоком обмороке.

Глава тридцать первая

ТАЙНА ЛОРДА СПИТТЫ

I

Джон все еще продолжал стоять недвижно, с диким отчаянием всматриваясь в давно скончавшегося бандита, которого он так недавно называл своим отцом.

«Я убил его! — с отчаянием подумал он. — Я преступник! Но если этим я и повредил кому, так больше всего самому себе: я так и не узнал фамилии моей семьи!… — Джон еще раз взглянул на умершего и вспомнил: — Но он говорил о каком-то ящике! Шкатулка! Она должна быть спрятана у него под подушкой!»

Джон машинально сделал несколько шагов по направлению к мертвому, но потом снова остановился в ужасе. Однако желая придать себе храбрости, он прикрикнул сам на себя:

— Он заслужил того, чтобы умереть от моей руки. Он получил то, что ему причиталось…

Джон решительно шагнул к убогому ложу и сунул руку под подушку, с которой на него словно с угрозой смотрело неподвижное, мертвенно-бледное лицо скончавшегося старика.

Джон не ошибся в своих расчетах, и вытащил маленькую шкатулку из старого, потемневшего дуба. Эта шкатулка была так тяжела, что чуть не выскочила из рук, но Джон крепко ухватил ее и торопливо поднес к столу, где горела коптящая лампа.

Шкатулка была заперта, и Джон снова обернулся к умершему. Он знал, что старик носил ключ от шкатулки на шее, но ему было противно прикасаться к телу старика, и, взяв шкатулку обеими руками, он с силой ударил ею об угол стола.

Замок отскочил, и на землю попадало много бумаг и денежных свертков. Некоторые свертки лопнули, и по полу покатились сверкающие золотые монеты.

Джон не обратил никакого внимания на деньги. Он бережно подобрал все бумаги, расправил их и поднес к свету, пытаясь прочесть. Но содержание бумаг не принесло ему ничего приятного.

Глаза Джона затуманились и с тупой неподвижностью уставились в пространство, руки дрожали. Из его груди вырвался протяжный, полный отчаяния стон. Затем он повернулся, и по его лицу можно было видеть, что не убей он раньше старого негодяя, он неминуемо сделал бы это теперь.

— Еще и это! — хриплым голосом пробормотал молодой человек. — А негодяй все знал…

Он мельком проглядел все остальные бумаги, но ни одна не остановила его внимания, и с выражением дикой решимости он подошел к стене, где висело всевозможное оружие, выбрал нож, торчавший в ножнах, прикрепленных к кожаному поясу. Надев этот пояс и прихватив шляпу, Джон торопливо вышел из комнаты и тем же путем отправился к оставленной на берегу залива лодке.

Добравшись до лодки, Джон на минуту остановился в раздумье, глядя на воды, все еще кипевшие ключом. Но дорога, огибавшая залив, была слишком долгой. Поэтому он вскочил в лодку, наполовину заполненную водой, но не стал вычерпывать ее, а прямо пустился по бушевавшим волнам.

Джон мощными руками держал весла и с силой греб; лодка плясала на седых гребнях валов, но упрямо направлялась не к гавани Белфаста, а к деревне Бельмонт.

У подошвы утеса, где стояла церковь, Джон причалил и выскочил на берег.

Весь вид молодого человека выражал холодную, спокойную решимость. Не прибавляя шага, он спокойно направился к порталу маленькой церкви. Она оказалась незапертой, и молодой человек вошел в нее.

Еще на паперти ему повстречался католический священник, собравшийся уходить.