Голова профессора Доуэля

— Нас вырывают друг у друга звезда и Земля, — сказал Тюменев. — Из-за нас идет ожесточенная борьба двух сил притяжения. Кто победит?

— Но ведь мы свободно падаем, и падаем вниз, — возражал Сушков, — об этом можно судить и по положению машины — пике, и по ощущению легкости в теле.

— Как будто так, — ответил Тюменев, пробираясь следом за Сушковым. — Но не забывайте, что притяжение звезды путает все расчеты, все обычные представления и привычные ощущения… Вот если бы мне удалось увидеть хоть краешек не покрытого тучами неба, я смог бы сказать определенно, куда мы летим.

Болтанка уменьшилась.

Радист Эдер успел поймать телефонную трубку и переговорить с Батениным.

— Все в порядке. Сиди на месте, занимайся своим делом, — сказал ему Батенин.

— На Землю ничего сообщить не надо?

— Если будет надо, скажу.

Радиостанция работала без перерыва. Эдер принял две телеграммы на имя Тюменева и передал ему их содержание по телефону, трубка которого случайно оказалась возле профессора.

— Телеграмма первая, — говорил радист. — «Привет от всех сотрудников абастуманийской обсерватории. Как протекает полет? Елена Гавриловна спрашивает о здоровье. Аркусов». Ответ будет? — спросил Эдер.

— Нечего сказать, удачно выбрали время! — ворчал Тюменев и ответил: — Да. Передайте Аркусову: «Полет протекает… гм… успешно».

— Снижаемся, — слышится из рупора голос Батенина.

— Отлично, — говорит Сушков.

— А я все еще не уверен, летим ли мы вниз или вверх, — возражает Тюменев, карабкается по столам, добирается до окна, открывает занавеску и видит сквозь разрывы туч два ослепительных маленьких солнца, одно побольше — красноватое, другое поменьше — голубое. Это двойная звезда

Абастумани. Она уже видна невооруженным глазом не только ночью, но и днем.

Как быстро возросли размеры солнц за короткое время…

Вдруг рубиновое и сапфировое солнца скользнули в сторону, и в то же время Тюменев почувствовал, что он падает на пол. Амфибия выровнялась, перейдя от пикирования к горизонтальному полету. Вспыхнул свет, весело загудели моторы.

В дверях каюты появился Архимед, и уже странным казалось, что он стоит на полу, а не на стене.

— Мы вышли из опасной зоны, — сказал он спокойно. — А ведь на волос были от того, чтобы свалиться с Земли.

Зазвонил телефон.

— Слушайте же текст второй телеграммы, товарищ Тюменев, — говорил радист Эдер повеселевшим голосом. — «Филиппины оставлены. Идем к острову Гуам. Ложитесь на курс 12±44' с.ш. и 145±50' в.д. Шипольский».

— Безобразие! Ложитесь на курс! Чего их там носит? — закричал Тюменев, не отнимая телефонной трубки ото рта. — Ложитесь! Безобразие! Вот именно.

— Я ж не виноват, товарищ Тюменев, — сказал радист, и по голосу было слышно, что он улыбается.

— Вы, конечно, не виноваты. И я не вас браню, — продолжал Тюменев взволнованно говорить в трубку. — Но понимаете, какая чепуха получается. Они могут погубить все дело. Звезда ожидать не будет. Я опоздаю к сроку, и океанская вода улетит без меня. Наш теплоход должен был доставить меня из Владивостока в Манилу. Но он едва ли изменит путь и пойдет к острову Гуам, который лежит восточнее и в стороне от океанских дорог. Что же мне теперь делать? На перекладных путешествовать? Но как? Вот прыгуны. Шипольскому восемьдесят четыре года, а прыгает, как…

— Подождите, товарищ Тюменев. Я получил одну зашифрованную телеграмму, — сказал радист, — сейчас расшифрую.

Через несколько минут он сообщил:

— Ну вот, Шипольский сообщает, что вокруг Филиппин, морской базы Соединенных Штатов, необычайными приливами сорвало много плавучих мин. Вылавливать их среди непрекращающегося волнения океана невозможно, опасность взорваться на мине велика. Поэтому Шипольский перешел к острову Гуам. До вашего приезда он надеется успеть исследовать во время отлива одно из глубочайших мест океана, находящееся возле этого острова.

— Знаю. Шипольский говорил. 9636 метров. А возле Филиппин глубина 10 793 метра. Но меня интересует не морская глубина, а небесная.

— Попробуем сговориться с нашими дальневосточными краснофлотцами. Может быть, они нам помогут, — предложил Турцев.

— Подводный корабль? Это идея. Товарищ Эдер! — закричал Тюменев в трубку телефона. — Соедините меня…

10. Ожидание на «Нептуне»

Советский теплоход «Нептун» недаром называли плавучим океанографическим институтом. Он был в одинаковой степени приспособлен и для мирных научных занятий, и для борьбы с разбушевавшимися стихиями океана:

многочисленные лаборатории, библиотека, прекрасные инструменты — для науки;

надежная двойная оболочка, прочные и частые внутренние переборки, жироскопическое приспособление, устраняющее качку, — против коварства океана.

Научная экспедиция под руководством восьмидесятичетырехлетнего океанографа Шипольского изучала глубочайшие места Тихого океана у берегов Японии, Филиппин и Марианских островов при помощи автоматического гидростата.

Тюменев не преувеличивал, называя гидростат чудом техники.