Голова путешественника

– Но, по всей вероятности, Освальд все же покинул Англию. И, согласитесь, он весьма основательно обставил свое мнимое самоубийство. Однако, судя по всему, – и редактор „Редкот-газетт“ самым решительным образом эта подтверждает, – Освальд был не тот человек, который без особых на то причин добровольно расстанется с деньгами, положением и вообще со всем, что имеет. Мистер Кили говорит, что этот прохиндей мог выйти сухим из воды в любой ситуации. Даже если бы его загнали в угол, без борьбы он бы не сдался.

– 0-очень похоже на правду. Но какое это имеет отношение к орудию преступления?

– К этому я и веду. Следите за ходом моей мысли. Единственное, что могло заставить Освальда бежать из Англии под прикрытием мнимого самоубийства, – это какое-то очень серьезное преступление, о котором еще не стало известно полиции. Я предполагаю, что об этом преступлении знал кое-кто кроме него. Если бы это был только один человек, Освальд сделал бы все, что в его силах, и даже больше, чтобы заставить его молчать; но даже он не был в состоянии заставить молчать четверых.

– Почему вы говорите о четверых?

– Потому что у меня есть причины полагать, что именно четыре человека знали об Освальде нечто в высшей степени позорное. Но давайте пока оставим этот вопрос. Я предполагаю, что кто-то из них или все вместе поставили ему жесткое условие: или он уезжает из страны, или они все рассказывают полиции.

– Шантаж? Или как это вы назовете? Но почему же он тогда просто не уехал из страны, и вся недолга? Зачем инсценировать самоубийство? Или вы считаете, что самоубийство было частью сделки, частью цены, которую он должен был заплатить за молчание?

– Совершенно верно.

– А кто в первую очередь выигрывал от мнимой смерти Освальда? – продолжал гнуть свою линию Блаунт. – Его брат!

– Его брат. И Джанет Ситон. И косвенно Торренсы.

– Но главным образом брат. Ладно, а дальше?

– А вот дальше случается что-то такое, что позволяет Освальду надеяться на возможность сравнительно безопасного возвращения в Англию. Возможно, впрочем, что он дошел до крайности и приехал сюда в отчаянии, как в омут головой кинулся.

– Минуточку, минуточку! Это о-очень проблематично и весьма туманно.

– Ну, не так уж и проблематично. В студии у Торренсов я видел экземпляр светского журнальчика с фотографией Ситонов и Торренсов. Они сняты на фоне Плаш-Мидоу. Рядом поясняется, что Торренсы живут в бывшем амбаре. Журнальчик очень старый. Вы знаете, сколько старых английских журналов и газет валяется в маленьких гостиницах, парикмахерских салонах, в барах, в залах ожидания – в том числе и за границей? Вполне можно допустить, что именно этот журнальчик попался на глаза Освальду, и…

– Но каким образом эта картинка могла означать для него возможность вернуться в Англию? Вы хотите сказать, что поскольку Ситоны и Торренсы теперь живут вместе, для Освальда исчезла опасность, что его тайна будет предана гласности? Я такого вывода сделать не могу.

– Не обязательно исчезла. Но значительно уменьшилась – настолько, что он мог рискнуть снова объявиться в этих краях. Пока я еще раз не переговорю с Марой Торренс, я не смогу объяснить вам этой стороны дела. Назовите это гипотезой. Что происходит дальше? Освальд прибывает в Англию. Высаживается в Бристоле, скажем так, и залегает там. Не исключено, что он связывается с кем-то в Плаш-Мидоу, чтобы выяснить, что тут происходит. Он совершенно не уверен, что ему здесь будут рады, и поэтому приезжает ночью, стараясь никому не попадаться на глаза. По всей вероятности, он должен был испытывать некоторые опасения и наверняка был настороже. Здесь я снова возвращаюсь к вопросу об орудии убийства. Разве вы можете представить себе, что Освальд подпустит к себе кого-нибудь из обитателей Плаш-Мидоу с кухонным тесаком в руках? Тесак в кармане не спрячешь. Другое дело – остро наточенный перочинный нож или опасная бритва…

– Но ведь он боялся разоблачения, а не убийства?

– Согласен. Но знаете – пуганая ворона куста боится. Вспомните ситуацию. Он приезжает сюда ночью. Кто-то его встречает, – по предварительной договоренности или случайно, мы пока не знаем. Дальше: если только Гейтс и его люди не абсолютные идиоты, убийство не могло произойти в доме. Слишком много было бы крови.

– Поверьте мне, мы не нашли ни пятнышка. Ни одежду, ни ковры с тех пор в чистку не отдавали.