Голова в бегах

То, что он жив-здоров до сих пор, не вызывало сомнения, раз уж мы с ним жили в одном районе и частенько виделись. Спустя год после расставания я даже поздравила его с прошедшим днем рождения. После этого мы снова стали приятельствовать и даже частенько пили вместе пиво. Оказалось, как друг Валера вполне себе ничего.

Конечно, иногда он занудничал и жаловался мне на всех женщин мира, но зато его веселые истории про жизнь замечательных людей нашего района (бомжей и алкашей) под пиво заходили просто на ура. Сейчас Валера проживал у какой-то очередной девицы с экзотическим именем Лаура. И то, что мамуля назвала ее Мессалиной, подтверждало мои худшие опасения. Не сегодня-завтра Лаура, в простонародье именуемая не иначе как Лариска, его бросит, и утешать его придется мне. Может, попытаться свести его с Маней? А что, это же благодаря ей мы познакомились. Может, Купидон просто слегка промазал, и на самом деле судьба Валерки сидела чуть левее… Хотя нет, сестрице такое счастье не упало. Да и с ее характером… Она же его просто в клочья порвет, а Валерка мне все-таки тоже не чужой. Пока я размышляла о судьбе несчастного Валерки, папа потрусил в спальню и принес оттуда ключи от машины.

— Вот, бери мою ласточку, дочь. В ней все детали поменяны, до моря долетите на всех парах.

— Папа, а как же вы? — растерялась я от таких щедрот. Папин «Фиат» был его любимым детищем, которое он никому не доверял. Даже маме, которой не доверить что-то было смерти подобно. И тут такой жест…

— Мы с мамой посидим на даче. А если припрет куда-то ехать, на автобусе отправимся. Вспомним молодость, — отрезал папа и надел очки, давая понять, что разговор окончен.

Мамуля неодобрительно взирала на него, помешивая борщ на плите, но перечить почему-то не решилась. Я воспользовалась временным затишьем, забрала ключи с документами и побрела поливать помидоры.

* * *

Утро понедельника продемонстрировало все свои худшие качества одновременно. Было как-то серо, сыро, пасмурно и даже немного прохладно. Не иначе, природа ощущала приближение урагана Мария. Прибытие иностранных гостей в лице Машки и ее тараканов в голове ожидалось в первой половине дня, потому я заранее отпросилась на работе, чтобы придать своей маленькой двушке приличный вид.

Уборка никогда не была моим коньком, потому провозилась я часа два: путающийся под ногами Санька не только не помогал, но еще и активно линял в процессе, так что мы малость завозились. Звонок в дверь застал меня врасплох. Распахнув дверь, я тихо охнула от открывшегося мне великолепия: Марья в широкополой шляпе и умопомрачительном мини весело скалилась, подпирая гигантский чемодан на колесиках. Санька издал утробный вой и поспешил скрыться за диваном, а мы смачно расцеловались.

— Ну и видок у тебя, — хмыкнула сестрица, втаскивая в квартиру чемодан и свое бренное тело. Надо сказать, от этого габариты квартиры как бы сразу уменьшились наполовину. Росту сестры позавидовала бы любая модель, при этом телосложение ее было не то чтобы крепким, но пышущей здоровьем ее можно было назвать без колебаний.

— Нормальный видок, — обиделась я, стаскивая косынку и передник, заляпанный мукой. — Я, между прочим, к твоему приезду готовилась, ночей не спала, пироги пекла, пряжу пряла, баньку топила. Пошли, что ли, отметим явление тебя народу?

Сестрица радостно закивала, вытащила из сумки бутылку мартини и поспешила за мной. Пока я накрывала на стол, она успела принять душ и сейчас восседала за столом в моем махровом халате, поглаживая выуженного ею из-под дивана кота. Тот выглядел совершенно несчастным, и Маня загрустила:

— Вот все мужики так, чем больше их холишь, лелеешь, гладишь — тем они быстрее в кусты. А если и сидят рядом, то вид такой, что в любую минуту готовы дать драпака.

Тут она и вовсе опечалилась, хлопнула свой бокал мартини и дала Саньке легкий подзатыльник. На мой взгляд, он заслуживал леща потяжелее, потому что активно воровал колбасу с Маниного бутерброда, пока она толкала речь.

— Ладно, что это мы о грустном. Короче, чтобы ты не беспокоилась, у меня все ок. Я свободная, как ветер, и все еще очччень ничччего! — пропела она и принялась хохотать. В этом вся Маня: от слез до смеха всего ничего.

Я поняла, что на личном фронте у сестрицы тоже глухо, потому решила временно эту тему не развивать. Мы пили чай, болтали о пустяках, обменивались сувенирами, смотрели фотки и попутно обсуждали общих знакомых. Внезапно я словила себя на мысли, что мы с ней словно и не расставались вовсе. Все как в детстве. И даже кухня та же, бабушкина. И чашка, и Манино противное сербание, и эта ее дурацкая привычка болтать ногой. И как я могла не радоваться ее приезду и мечтать пролежать весь свой отпуск на диване? Тут я глянула на часы и ахнула:

— Систер, мне пора на работу. Я же только до обеда у Гарыныча отпросилась.

— Шел бы твой Гараныч к черту, к тебе сестра приехала, — заныла Маня, допивая остатки чая из чашки. — И вообще, я что-то не поняла, ты что, отпуск еще не оформила? Я же тебе строго-настрого…