Голубая лагуна [сборник]

Но воротник фланелевой рубашки едва прикрывал это своеобразное ожерелье, а Гаспар ни за что бы не решился подняться на борт корабля с драгоценностью, столь плохо спрятанной. С нелепой поспешностью, как будто корабль был уже подле самого острова и нельзя было терять ни минуты, он стащил с себя куртку и рубашку, попытавшись опоясаться змеей, однако она оказалась слишком короткой. Тогда Гаспар обвил ее вокруг руки наподобие браслета. Змея была прилажена великолепно, и он надел рубашку и куртку.

Гаспар окинул взглядом берег, удостоверяясь, что ничего не забыто, и вернулся к своему наблюдательному пункту в центре острова.

Да, судно приближалось. Теперь оно было видно совершенно отчетливо. Корабль шел на всех парусах, держа курс на остров.

Гаспар принялся подрезать сухие ветви и складывать их в кучу. Только при помощи сигнального костра он мог дать знать кораблю о своем присутствии на острове. Когда все приготовления были закончены, провансалец опустился на колени около кучи хвороста и полез в карман брюк за спичками. Но карман был пуст.

Некоторое время Гаспар стоял на коленях, не зная, что предпринять. Хотя судно и шло как будто к острову, он знал, что корабль может пройти на значительном расстоянии от берега. Единственная надежда — привлечь внимание к себе дымом от костра. Но этой возможности Гаспар теперь был лишен.

Он постарался припомнить, когда в последний раз зажигал трубку, а затем направился к берегу, шаря по земле глазами. Провансалец обыскал весь пляж на протяжении двадцати ярдов от сваленных пальм, но напрасно. Над головой кричали чайки, словно издеваясь над ним.

В отчаянии Гаспар уже повернул прочь от берега, как вдруг споткнулся о какой-то предмет, казавшийся голышом, наполовину ушедшим в песок. Это была зажигалка. Он схватил драгоценную находку и, зажав ее в руке, бросился к груде хвороста.

Встав около нее на колени, Гаспар высек искру. Она попала на легковоспламеняющийся фитиль, последний затлел. Провансалец изо всех сил принялся раздувать мерцающий огонек. Пламя было очень слабое, не сильнее пламени восковой свечи. Тем не менее он приблизил к сухой ветке этот слабый язычок пламени, став спиной к ветру, как бы защищая огонь. Но налетевший ветер все-таки задул его.

Тем временем корабль приближался. По всей видимости, он пройдет от острова на расстоянии примерно трех миль.

Гаспар выругался и вновь высек искру. Отсыревшая зажигалка плохо действовала, хворост никак не хотел загораться, видимо, вследствие налета соли, оставшегося после испарения морской влаги. Однако после долгих мучительных усилий костер весело затрещал.

Гаспар залез в заросли лавра и нещадно кромсал ножом тонкие побеги, подбрасывая их в огонь. Эти сырые ветки сбивали пламя, но зато получалось много дыма. Он поднимался кольцами, становился все плотнее, гуще и, наконец, превратился в сплошной столб. Гаспар ринулся к поваленным пальмам и стал обрубать листву, уже увядшую и почти высушенную лучами солнца. Пламя вспыхнуло с новой силой, а зеленые ветви дали еще больше дыма.

Гаспар отошел от костра и, прикрыв глаза от солнца рукой, стал смотреть на море. Судно находилось примерно в трех милях к северу от острова. Это было небольшое трехмачтовое судно с квадратными парусами.

Ветер, изменив направление, дул с запада, так что остров находился прямо по траверсу корабля.

Когда судно поравнялось с островом, оно вдруг — Гаспар едва верил своим глазам — начало менять курс. От него отделилась лодка и направилась к западному пляжу, где подход к берегу был удобнее. По-видимому, команда была знакома с островом.

Глава 34

Возвращение

Гаспар вышел на пляж и стал поджидать лодку. Он чувствовал себя как актер, которому предстояло появиться на сцене с плохо выученной ролью. Поглощенный мыслями о том, как бы хорошенько запрятать свои сокровища, провансалец забыл придумать правдоподобную историю, которая бы объясняла его присутствие на этом острове.

Но было уже поздно. За скалистой грядой слышались удары весел. Еще несколько минут, и большая белая лодка вынырнула из-за камней.

Она подошла к берегу, насколько позволяла глубина. Гаспар, шагая по колено в воде, направился ей навстречу. В десяти взмахах от отмели гребцы вытащили весла. Человек, сидевший ближе к носу, встал и что-то закричал по-английски. Гаспар помахал рукой и ответил по-французски. Через минуту он уже перелезал через борт лодки.

Рулевой, длиннолицый американец, усадил Гаспара рядом с собой. Он ни слова не понимал по-французски, и потому, не задавая спасенному никаких вопросов, отдал приказания гребцам. Лодка царапнула днищем по песку и пустилась в обратный путь.

— Француз? — спросил рулевой.

Гаспар утвердительно кивнул. Указывая на море за спиной, он произнес:

— Кораблекрушение.

Это было одно из немногих английских слов, которые он знал.

Все матросы в лодке были американцы, с костлявыми лицами, бронзовые от загара. Они с интересом посматривали на человека, снятого с необитаемого острова, и обменивались между собой замечаниями.