Голубая луна

В какой-то момент я попыталась встать на бревно и промахнулась, плюхнувшись на пузо и ободравшись о грубую кору. Ноги оказались по разные стороны бревна, и я с трудом перетащила их на одну. Черри зацепилась за какой-то сучок в подстилке и упала на колени. На моих глазах она поднялась и снова споткнулась о тот же чертов сучок. На этот раз она уже не стала подниматься.

Джейсон запутался в корнях того упавшего дерева, на котором сидела я, рухнул лицом вниз и выругался. Когда он поднялся, у него на груди была достаточно глубокая царапина, чтобы из нее выступила кровь, чернея при луне. Это мне напомнило о том, что делала с ним Райна. Она ему грудь исполосовала в клочья, и даже шрама ни одного не осталось.

Я закрыла глаза и прилегла на бревно, вытянув руки вдоль тела. Они болели. Медленно поднявшись, я посмотрела на них. Несколько глубоких царапин, кое-где наполнявшихся кровью. Только этого не хватало.

Джейсон прислонился к концу бревна, поодаль от меня, чтобы мы случайно не дотронулись друг до друга. Кажется, он все еще этого боялся. Боялся повторения.

— Что с нами такое? — спросил Джейсон.

Я покачала головой:

— Понятия не имею.

Внезапно около нас оказалась Марианна — я не слышала, как она подошла. Хотела сказать, что я теряю время? Что его уже нет?

— Ты отбросила мунина раньше, чем он был готов тебя отпустить.

— И что?

— Это отбирает силы, — пояснила она.

— Хорошо, это объясняет, почему я все время спотыкаюсь. А они?

Она улыбнулась еле заметно.

— Не только ты боролась с мунином, Анита. Ты его взывала, и если бы ты не имела желания с ним бороться, остальные двое были бы против него беспомощны, но они тоже с ним дрались. Сопротивлялись воспоминаниям. Это даром не проходит.

— Ты говоришь так, как будто была в моей шкуре.

— Я умею вызывать мунинов. Их хаотические образы мелькают, когда за тобой охотится мунин, которого ты не хочешь принимать.

— А откуда ты знаешь, что они были хаотические?

— У меня мелькнула пара кадров того, что ты видела. Если ты просто позволишь мунину овладеть тобой, это проходит быстрее и относительно безболезненно.

Я полуусмехнулась:

— Похоже на старый совет лечь на спину, закрыта глаза, и все быстро кончится.

Она повернула голову, и ей на плечи упали длинные волосы, прозрачные, как у призрака.

— Принятие мунина может быть приятным или неприятным, но этот мунин охотится за тобой, Анита. Почти всегда мунин, который хочет привязаться к члену стаи, поступает так из любви или из-за какой-то совместной горечи.

Я подняла на нее глаза.

— Этим мунином движет не любовь.

— Не любовь, — согласилась она. — Я ощущаю и силу ее личности, и ее ненависть к тебе. Она преследует тебя из злобы.

Я покачала головой:

— Не только из злобы. То, что от нее осталось, радуется этой игре. Она просто наслаждается, когда я ее каналирую.

— Да, — кивнула Марианна. — Но если ты примешь ее, не станешь сопротивляться, ты сможешь сама выбирать воспоминания. Сильные воспоминания приходят проще, но ты сможешь лучше контролировать, что к тебе придет и насколько сильно. Если ты сможешь ее по-настоящему «каналировать», пользуясь твоим выражением, то эти образы будут меньше похожи на кино и больше... это будет как надеть перчатку.

— Только этой перчаткой буду я, — уточнила я, — а ее личность возобладает над моей. Спасибо, не надо.

— Если ты и дальше будешь бороться с этим мунином, станет хуже. Если ты бросишь борьбу и пойдешь ей навстречу, мунин потеряет часть своей силы. Некоторые из них питаются любовью, а этот — страхом и ненавистью. Это была прежняя лупа? Та, которую ты убила?

— Ага, — сказала я.

Марианна передернулась:

— Я не знала Райну, но даже то, что я сейчас ощутила, заставляет радоваться, что она мертва. Она была — само зло.

— Она себя такой не считала, — возразила я. — Она скорее считала себя нейтральной. — Я говорила так, будто знаю, и я на самом деле знала. А знала потому, что не раз надевала ее сущность, как платье.

— Мало кто считает свои деяния по-настоящему злыми, — сказала Марианна. — Обычно жертвам достается решать, где зло, а где — нет.

Джейсон поднял руку:

— Зло.

— Зло, — повторила за ним Черри.

Я тоже подняла руку.

— Единогласно.

Марианна засмеялась, и снова смех этот был бы уместен и на кухне, и в спальне. Как она умела быть одновременно и простой, и завлекательной в одном звуке — для меня загадка. Конечно, это была не единственная загадка Марианны.

— Опаздываем, — сказал Роланд.

Голос у него был глубже, чем я ожидала, низкий и осторожный, почти слишком старый для этого тела. У Роланда был очень мирный вид, но я видела его не только глазами. Этого нельзя заметить, но можно почувствовать. Он был просто сгустком нервной энергии, она плясала у него по коже невидимым облаком, горячая, почти ощутимая, как пар.

— Знаю, Роланд, — ответила я. — Знаю.

— Мы могли бы понести их, — предложил Джемиль.

Струйка силы проплыла между деревьями, и от нее у меня сердце сжалось, как от прикосновения невидимой руки.

— Надо идти, — сказал Роланд.

— А в чем у тебя проблема? — спросила я.

Глаза Роланда смотрели на меня сплошными сгустками тьмы.