Голубая Луна

Я посмотрела на вампира. У него было непроницаемое, бледное и пустое лицо. Темно-серые глаза, прямые черные коротко подстриженные волосы, зачесанные надо лбом валиком. Так это называли в пятидесятых. И прическа с точностью соответствовала моему ощущению. Он был мертв меньше пятидесяти лет.

— Как тебя зовут?

— Дональд.

— Привет, Дональд, тебя-то нам и не хватало в этом венском жарком.

Лицо вампира исказила злоба. Он был еще недостаточно стар, чтобы это скрыть.

— Ты сказала моему мастеру, что приехала только чтобы вытащить вашего третьего из тюрьмы. Как только у вас это получилось, вы должны были убраться. Вместо этого вы сделали вид, что уезжаете, но остались в городе. Если бы вы просто уехали, мы бы приняли убийство наших людей. Но своим присутствием вы доказываете, что собираетесь покуситься на наши земли и власть моего мастера.

— Ты давно говорил со своим мастером? — поинтересовалась я ласково. — Или, что более интересно, он давно говорил со своим человеком-слугой?

Вампир пристально посмотрел на меня, но во взгляде не было силы.

— Колин только ранен, но еще не мертв. Но Совет уничтожит тебя за… убийство его слуги.

Вмешался Ашер:

— Прямо нападая на другого вампира, человек-слуга автоматически отказывается от неприкосновенности. Это закон Совета. Анита не совершила ничего, за что Совет начал бы ее преследовать. А вот если Колин будет упорствовать в своем желании причинить нам вред, то это его Совет настигнет и уничтожит.

— Хватит этого вампирьего бреда, — перебила я и повернулась обратно к Томпсону. — Итак, что за послание? Я думала, что если мы будем здесь после захода солнца, Фрэнк разберется со всеми нами лично.

— Старина Фрэнк, похоже, боится вас до усрачки. Говард не перестает бормотать, что знаки действительно плохие, и что им нужно срочно уезжать из города. Что если они останутся, ты убьешь их всех.

Я приподняла одну бровь.

— После встречи с Найли и его командой, мне прямо-таки льстит быть их персональным пугалом. Так что за, мать твою, послание?

Томпсон послушно вытащил из кармана маленькую белую коробочку. Вроде тех, в которых продаются недорогие украшения. Он протянул ее с такой мерзкой улыбочкой, что мне стало страшно брать коробку в руки.

— Не укусит, — усмехнулся он.

Я посмотрела на Ашера. Тот пожал плечами.

Я взяла коробочку, и почувствовала, что у нее липкое дно. Подняв ее, я увидела на картоне бурое пятно. Коробка была легкой, но в ней что-то было.

— Что там?

— Не хочу портить тебе сюрприз, — сказал Томпсон.

Я глубоко вздохнула и сняла крышку. На лоскутке ткани лежала прядь волос. Длинный густой каштановый локон, как подарок, перевязанный кусочком красной ленточки. Я подняла прядь, и она упала мне на ладонь. Один угол ткани, на которой лежали волосы, потемнел. Там было красно-коричневое пятно.

Заставив себя не измениться в лице, я бесстрастно поинтересовалась:

— И что?

— Не узнаёшь? Это младшего братишки Зееманов.

— Отрезав Даниелю волосы, крови не получишь, — заметила я.

— Точно, — он улыбнулся и рассмеялся, ерзая на стуле как ребенок, который не может дождаться завершения шутки. — Там в коробочке еще один маленький презент. Подними тряпочку.

Я положила волосы на стол, и прядь свернулась блестящим кольцом. Я не хотела поднимать ткань. Не хотела видеть, что еще они отрезали у Даниеля. Единственным утешением было то, что большинство ужасающих вариантов, проносящихся у меня в голове, не влезли бы в такую маленькую коробочку.

Я подняла ткань и упала на колени, будто меня подкосило. Передо мной был кончик маленького пальца, слишком нежного, чтобы принадлежать Даниелю. Лак на ногте был идеальным, гладким и неброским. В матери Ричарда не было ничего, не подобающего правилам хорошего тона.

Доктор Патрик поспешил покинуть стол, и его вырвало в раковину. Неожиданная слабость для врача и при этом вервольфа.

— Что там? — спросила Шерри.

Я не могла произнести ни слова.

Ответил Ашер, так как через мое плечо видел, что в коробке.

— Женский палец.

В этот момент до кухни, наконец, добрался Джейсон.

— Что ты только что сказал?

Вампир, Дональд, подал голос:

— Что ты сделал, человек?

— У нас брат и мать Ричарда, — сказал Томпсон. — Я думал, мы вас просто убьем, но платит и заказывает музыку Найли. Он хочет убрать вас с дороги, не убивая. Похоже, он считает, что если не будет пытаться тебя убить, то и ты не будешь пытаться убить его. Забавно, правда?

Я, наконец, смогла отвести глаза от пальца Шарлотты Зееман.

— Чего ты хочешь?

— Вы сегодня же уезжаете из города. А завтра утром мы отпускаем мать и брата Ричарда, когда убедимся, что вы действительно уехали. Если на этот раз вы не уедете, Найли будет продолжать отстригать кусочки от семейства Зееманов. В следующий раз, возможно, ухо. А может, и что-нибудь побольше, — ухмыльнулся он.

Томпсон был садистским животным, но совсем меня не понимал. Иначе он бы сейчас не улыбался.

А вот выражение лица Дональда ясно говорило о том, что он-то как раз отлично меня понял.

Очень медленно поднявшись с пола, я положила коробочку на стол рядом с прядью волос. Мой голос был поразительно спокоен, почти лишен интонации.