Голубая Луна

— Решила, что браунинг слишком мал для ваших рук. Для этого требуется отработанная моторика.

— Лапшу мне вешаете?

Я кивнула.

— Ага. Именно так.

Он, наконец, улыбнулся. Перед тем, как положить браунинг вместе с обоймой в ящик стола, он его осмотрел.

— Не плохой ствол, если не получается справиться с чем-нибудь побольше.

Он запер ящик, чем заработал себе еще одно очко.

— В данном случае, Мейден, важен не размер. Важно представление.

Его улыбка расплылась в ухмылку.

— Но ваш друг все равно будет ждать здесь.

— Я же сказала — без проблем.

Мейден кивнул и повел нас через дверь, из которой только что вышел Белизариус. Примерно посередине длинного белого коридора, напротив друг друга располагались две двери. Одна гласила — Леди, другая — Джентльмены.

— А я-то надеялась, вы вышли из этой двери потому, что были у Ричарда.

— Боюсь, что нет. Мистер Зееман неумолим.

— Неумолим, — повторил Мейден. — Неумолим… Да уж, милое адвокатское словечко.

— Знаете, офицер Мейден, чтение обогатило бы ваш словарный запас. Вы должны как-нибудь попробовать. Хотя, думаю, вы справитесь, только если в книжке будут картинки.

— О, вы поразили меня в самое сердце, — сказал Мейден.

— Если поразишь нас, разве мы кровью не истечем? — спросил Белизариус.

И тут Мейден смертельно шокировал меня, выдав продолжение цитаты:

— Если пощекочешь, разве не захохочем?

Белизариус захлопал в ладоши.

— Touché, офицер Мейден!

— Огромный и начитанный, — сказала я. — Я впечатлена.

Он вытащил из кармана цепочку со связкой ключей.

— Только не говорите остальным копам. Они решат, что я слабак.

Я внимательно осмотрела его с ног до головы.

— Слабаком вас делает не чтение Шекспира, Мейден, а эта проклятая пушка. Только педики таскают на себе так много блестящего барахла.

Он отпер дверь в конце коридора.

— Приходится носить с собой что-нибудь тяжелое, миз Блейк. Помогает держать равновесие, когда я бегаю.

Я не удержалась и рассмеялась. Он открыл дверь и пропустил нас. Затем запер ее за нами и пошел дальше по длинному белому коридору с запертыми с обеих сторон дверьми.

— Ждите здесь. Пойду посмотрю, готов ли ваш бойфренд к встрече.

— Он не мой бойфренд, — сказала я. Ответ вырвался автоматически, как будто стал уже безусловным рефлексом.

Мейден улыбнулся, открыл дверь в дальнем конце коридора и исчез за ней.

— Вы, миз Блейк, похоже, поладили с офицером Мейденом.

— Копы вообще любят понаезжать. Фокус в том, чтобы не принимать это близко к сердцу, и наезд вернется обратно.

— Запомню на будущее.

Я посмотрела на Белизариуса.

— В вашем случае это может не сработать. Вы адвокат, и к тому же — богаты.

— И явно не привлекательная женщина, — добавил он.

— Это тоже, но это как раз может сыграть с полицейскими против меня.

Белизариус согласно кивнул.

Все из той же двери показался Мейден. Он улыбался так, словно его только что хорошенько развлекли. Готова была поспорить, что мне это смешным не покажется.

— Я сказал Зееману, что для трахнутого извращенца у него на редкость симпатичная подружка.

— Спорю, что вы сказали не это, — заметила я.

Он кивнул.

— Я спросил, почему при такой сладкой попке у своей подружки, ему понадобилось кого-то насиловать.

— И что он ответил? — поинтересовалась я, изо всех сил стараясь не дать появиться на лице никакому выражению.

— Он ответил, что вы не его подружка.

Я кивнула.

— Вот видите, я же говорила.

Мейден открыл дверь шире, и махнул рукой, приглашая нас туда.

— Когда захотите выйти, позвоните в звонок.

Мы зашли, и, запирая за нами дверь, Мейден пожелал:

— Развлекайтесь.

Складывалось такое впечатление, что они заключили выгодную сделку относительно белой краски, так как и эта комната целиком, включая пол, была белая. Словно стоишь посреди вьюги. Двухъярусная кровать, решетка на маленьком окошке и даже туалет с раковиной были белыми. Единственным выдающимся цветом обладала решетка, которая образовывала трехстороннюю клетку. На противоположной от нас стороне сидел Ричард.

Скорее он полулежал на нижнем ярусе койки. Волосы, почти скрывая лицо, падали вперед густыми волнами. Из-за голой белизны верхнего света, волосы казались почти каштановыми, темнее, чем его обычный медово-коричневый цвет. На нем была расстегнутая светло-зеленая рубашка с высоко закатанными рукавами, которые открывали мускулистые руки.

Темно-коричневые брюки помялись из-за того, что в них спали. Он растянулся на койке во все шесть футов один дюйм своего роста. Рубашка туго обтягивала плечи и руки. С нашей последней встречи он накачался, и, если так пойдет и дальше, будет уже слишком мускулистым. Когда-то, самым большим для меня удовольствием было стянуть с него эту рубашку, чтобы посмотреть, что там под ней, разгладить руками широкую грудь и сильные руки. Но это было давно, а теперь у нас была целиком новая игра, в которой я ни при каких условиях не могла победить.

Ричард подошел к решетке и взялся за прутья руками.

— Что ты здесь делаешь, Анита?

Голос был не такой злой, как я боялась. Он звучал почти обычно, и напряжение где-то глубоко во мне чуть отпустило.