Голубое сало

Сталин сел на диван, открыл стоящую на журнальном столе сандаловую коробку, достал не очень толстую сигару, срезал кончик, прикурил от свечи хрустального канделябра, выпустил голубоватый дым широкой струёй и привычным, до боли знакомым всем движением потер себе переносицу:

– Что мне делать с ними?

Стоящие хранили молчание. Только стонал, держась за затылок, Яков, да всхлипывал, ворочаясь в фарфоровых осколках, Василий.

– Вот, полюбуйтесь, – Сталин взял с журнального стола лист бумаги с грифом МГБ. – Начальник отдела наружного наблюдения МГБ СССР, генерал-лейтенант Рюмин докладывает: по оперативным данным 1 марта 1954 года в 18.32 Сталин Василий Иосифович (в дальнейшем В) прибыл на квартиру Сталина Якова Иосифовича (в дальнейшем Я). Из квартиры Я и В вышли в 20.45 через черный ход в женской одежде. Выйдя с улицы Грановского на Манежную площадь, они стали громко обсуждать в какой ресторан идти. В предлагал «Берлин», «потому что там много немецких офицеров», Я возражал ему и говорил, что «у немцев после потсдамской конференции стоит еще хуже, чем у коминтерновцев после высылки иудушки Троцкого». Таким образом, Я уговорил В идти в «Метрополь». В ресторане «Метрополь» Я и В заняли стол на четверых, заказали бутылку шампанского «Редерер 1948», рыбное ассорти, два салата из крабов, две котлеты по-киевски, мороженое, кофе. Я был приглашен на танец сотрудником посольства Испании Рамоном Гомесом. Вскоре Гомес и его московский приятель владелец антикварного магазина «Атриум» В. Г. Пожарский пересели за стол к Я и В. Гомес заказал еще 3 бутылки шампанского, Я достал из сумки кокаин и угостил новых знакомых. В от кокаина отказался. Гомес предложил поехать к нему домой, но В сказал, что с Пожарским он не поедет, потому что «принципиально не дает бородатым». Я стал уговаривать В, просил его «засунуть свои принципы в пизду поглубже». На что В обозвал Я «Спасскими воротами» и предложил себя Гомесу. Я плеснул в лицо В шампанским. В полез драться на Я, но Пожарский удержал его и сказал, что он готов сбрить бороду. Тогда В подозвал официанта и потребовал принести бритвенный прибор. Официант отказался. Тогда В вынул сто рублей и дал официанту. Официант принес бритвенные принадлежности и безопасную бритву. В сказал, что «слово не воробей» и потребовал, чтобы Пожарский сейчас же за столом побрился. Пожарский ответил, что шутка зашла слишком далеко, и что ему пора идти. Тогда В сказал, что сумеет отрезать ему уши и безопасной бритвой. Я стал удерживать В, но В бросил в лицо Я мороженое. Пожарский выбежал из зала. Я стал бить В. Гомес пытался разнять их. Официанты вызвали наряд милиции. Я, В и Гомес были доставлены в 12 отделение милиции. Гомес вскоре был отпущен. В отделении В и Я грубо вели себя с сотрудниками милиции, оскорбляли их честь и достоинство.

Сталин бросил лист на стол, стряхнул пепел в хрустальную пепельницу, глянул на притихших сыновей:

– Может их посадить? На пятнадцать суток. Пусть метлой помашут. А, Лаврентий? – он посмотрел на Берию и на остальных. – Что вы стоите, как в гостях? Садитесь, садитесь.

Члены правительства сели.

– Иосиф, – заговорил Берия, – случилось, наконец, то, чего мы ждали шестнадцать лет. Это событие трудно переоценить. Необходимо…

В это время за дверью послышались веселые женские голоса и голос Сисула. Щелкнул замок, дверь открылась и вошли жена Сталина Надежда Юсуповна Аллилуева с дочерью Вестой. Супруга и дочь вождя были одеты в русском стиле. На Аллилуевой было вечернее платье абрикосового шелка, с соболиной оторочкой и жемчужным ожерельем, перехваченным снизу большим рубином; темно-каштановые, красиво уложенные волосы облегала жемчужная самшура; в ушах светились рубиновые в бриллиантах подвески, на полноватых руках золотился тяжелый браслет и сияли два изумительных бриллиантовых кольца императрицы Марии Федоровны. Стройную фигуру дочери красиво облегал узкий, шитый золотом, серебром и жемчугом, бело-серо-сиреневый сарафан; голову Весты украшал жемчужно-бриллиантовый кокошник, в длинную черную косу были вплетены коралловые нити; в ушах синели серьги из бирюзы и жемчуга, пальцы сверкали изумрудами и бриллиантами.

– Иосиф, какой ты концерт пропустил, – заговорила Аллилуева своим насмешливым, но приятным голосом, не обращая внимания на сидящих на полу сыновей. – Как сегодня здорово было! Какая молодец Русланова! Клим Ефремыч, а? Да и все! Пятой, Массальский, Бунчиков и Нечаев… А этот молодой сатирик… Майкин, Байкин …как его? Какой талантливый парень! Про мясо в соплях? «Куда интеллигенту сморкаться, как не в антрекот?» Зайкин?

– Гайкин, кажется, – подсказала дочь, перешагивая через ноги Якова, подходя к отцу, садясь рядом и целуя его. – Папка, а мы сегодня не с правительством сидели. Вот!

– Да? – рассеянно спросил Сталин.

– Мы с артистами сидели. В мхатовской ложе. Яншин такой смешной! Ты знаешь, оказывается, у него на подоконнике живет настоящий…