Голубое шампанское

Он не мог пошевелиться. Ноги были мертвым мясом. Он был отталкивающим, отвратительным, гниющим заживо, омерзительным предметом, который никто и никогда не сможет полюбить. Катетер выскочил, простыни намокли от мочи. Ему было слишком стыдно, чтобы вызвать медсестру.

Он молча зарыдал. А когда рыдания смолкли, он стал хладнокровно планировать лучший способ покончить с такой жизнью.

Она удерживала Купера, пока того не перестало трясти. Он плакал, как ребенок, не понимающий, что такое боль, и как дряхлый старик. И дольше всего не мог заставить себя открыть глаза. Он ничего не хотел видеть.

– Я… я должен увидеть следующую часть? – спросил он с легкой истерикой в голосе.

Она покрыла его лицо поцелуями, обнимала, безмолвно заверяя, что все будет хорошо. Он принимал это с благодарностью.

– Нет. Ты не должен ничего смотреть. Даже не знаю, почему показала тебе так много, но эту часть я не могу показать, даже если бы захотела, потому что я ее уничтожила. Она слишком опасна. Сейчас я склонна к суициду не больше, чем любой человек, но трансинг той следующей части обнажил бы меня полностью и мог бы свести с ума. Или любого, кто ее посмотрел бы. Знаешь, самые сильные из нас очень ранимы. У нас под самой поверхностью таится столько первобытного отчаяния, что ты не осмелишься с этим шутить.

– И насколько близко ты подошла?

– Изобразила, – легко ответила она. – Две попытки, обе обнаружены с большим запасом времени на спасение.

Она снова поцеловала его, заглянула в глаза и робко улыбнулась. Похоже, увиденное ее удовлетворило, потому что она похлопала его по щеке и протянула руку к трансеру.

– Еще один небольшой фильм, и на сегодня хватит, – сказала она. – Это счастливая запись. Думаю, она пойдет нам на пользу.

* * *

На девушке был протез. До Золотой Цыганки этой машине было не меньше, чем самолету братьев Райт до сверхзвукового истребителя. Меган почти не было видно. Повсюду торчали хромированные каркасы, шипели гидравлические цилиндры. Там, где эту конструкцию собирали, виднелись сварные швы. Когда Меган передвигалась, аппарат завывал, как больная собака. Но все же она передвигалась самостоятельно, с трудом передвигая ноги и сосредоточенно прикусывая язык, когда тщательно обдумывала следующий шаг. Быстрый переход к…

…модели следующего года. Аппарат все еще был громоздким, выпирал из-под одежды, был гидравлическим и строго ортопедическим. Но она перемещалась хорошо. Была в состоянии ходить естественно, со лба исчезли морщины от постоянной сосредоточенности. И у этого имелись руки – тяжелые металлические перчатки, но она уже могла пошевелить каждым пальцем в отдельности. Когда Меган улыбнулась в камеру, то в улыбке было больше искренней теплоты, чем Купер увидел у Меган со дня несчастного случая.

– Это новая, третья модель, – произнес голос за кадром, и Купер увидел бегущую Меган. Она высоко поднимала ноги, подпрыгивала. И при этом новая модель была реально объемистее предыдущей. На спине виднелся огромный горб, содержащий компьютеры, которые прежде располагались снаружи от аппарата. Это был первый автономный протез. Никто не назвал бы его красивым, но Купер мог представить, какое ощущение свободы этот протез наверняка дает Меган, и удивился, почему она не включает транс-дорожку. Он начал отводить взгляд от экрана, но сейчас было не время беспокоиться о подобных вещах. Он был свободен!

Он держал руки перед лицом, поворачивая их, глядя на элегантные кожаные перчатки, которые придется носить всегда, что его не волновало, потому что перчатки были намного лучше прежних бронированных кулаков или неуклюжих крюков. Это был первый день в его новом протезе, и он оказался великолепен. Он бегал, кричал, подпрыгивал и резвился, и все смеялись вместе с ним и аплодировали каждому его движению. Он был могуч! Он собирался изменить мир. Ничто не могло его остановить. Настанет день, и все узнают имя Ме (Кью-Эм) ган Гэлло (Купер) уэй. Во всем мире не было ничего, что оказалось бы ему не по силам. Он будет…