Голубой горизонт

– Если я не могу добраться до Ксиа, тогда, клянусь Господом, ты его заменишь!

И в этот миг они услышали доносящийся из прохода голос Ксиа. Бушмен пел.

– Что он говорит? – спросил Котс. Гоффель не скрывал облегчения.

– Это песня его победы. Он благодарит богов за доброту: они открыли ему след.

Дурные предчувствия Котса рассеялись. Свесившись с седла, он двинулся в проход. Ксиа он увидел за первым поворотом: бушмен пел, хлопал в ладоши и торжествующе смеялся.

– Что ты нашел?

– Смотри под ноги, белый бабуин, – ответил Ксиа; уверенный, что Котс не понял оскорбления, он показал на утоптанный белый песок. Котс понял жест, но все еще испытывал неуверенность. Всякие следы давно исчезли: он видел лишь небольшую ямку на поверхности.

– Откуда он знает, что это наша добыча? – спросил Котс у подошедшего Гоффеля. – Тут могло пройти стадо квагги или нильгау.

Ксиа ответил на это возражение стремительным потоком слов, и Гоффель перевел:

– Ксиа говорит, что это священное место. Ни одно животное не заходит сюда.

– Не верю, – сказал Котс. – Откуда животным знать?

– Если ты не видишь здесь волшебства, ты слеп и глух, – сказал ему Ксиа, но подошел к ближайшей стене прохода и пристально всмотрелся в нее. Потом начал что-то снимать с камня, как бабуин снимает гниды с головы сородича. Ксиа выложил все науженное на ладонь и вернулся к Котсу. Он показал что-то зажатое между большим и указательным пальцами. Котс наклонился и увидел волос.

– Смотри своими бесцветными слабыми глазами, о пожиратель дерьма! – сказал Ксиа, чего Котс, конечно, не понял. – Этот белый волос с плеча жеребца Холодка. Этот шелковистый карий – с Трухарт, здесь она коснулась скалы, а этот буланый – с Апельсинки. Этот темный с лошади Сомойи, Драмфайра. – Он презрительно хмыкнул. – Теперь ты веришь, что Ксиа величайший охотник во всем племени сан, что своим великим колдовством он открыл тебе след?

– Вели этой обезьяне заткнуться и вести нас по следу.

Котс тщетно пытался скрыть свою радость.

– Что это за река? – спросил Котс.

Они стояли на вершине и смотрели с гор через бескрайние равнины, поросшие травой, на следующий хребет, бледный на голубом африканском небе в жаркий полдень.

– Эта река называется Гариеп. Или, на языке племени сан, – Гариеп Че Табонг, Река, Где Умирает Слон.

– Почему она так называется? – заинтересовался Котс.

– На берегах этой реки Ксиа, тогда молодой, убил большого слона, за которым шел много дней.

Котс хмыкнул. С тех пор как бушмен снова отыскал след, Котс был настроен более дружелюбно. Он обработал его ожоги и другие раны мазями из своей полевой аптечки, которую вез на запасной лошади. Ксиа выздоравливал быстро, как дикий зверь.

– Скажи ему, что если он сможет найти место, где Сомойя переправился через реку, я подарю ему пять жирных коров, когда мы вернемся в колонию. А если он поможет захватить или убить Сомойю, я дам ему еще пять отличных коров.

Теперь Котс сожалел о жестоком обращении с бушменом. Он знал, что если хочет догнать беглецов, то должен завоевать верность Ксиа.

Ксиа радостно встретил его обещание. Мало кто из племени сан владел хотя бы овцой, а тем более коровой. Как у ребенка, при этом обещании награды его воспоминания о прошлых обидах начали забываться. И Ксиа так быстро начал спускаться с гор на равнины, что Котс даже верхом с трудом умудрялся не терять его из виду. Спустившись к реке, они встретили дичь в таких количествах, какие Котс даже вообразить себе не мог. В пределах колонии на дичь рьяно охотились со времен самого первого губернатора ван Рибека, почти восемьдесят лет подряд. Все бюргеры были любителями охоты и охотились не только для развлечения, но и ради мяса, шкур и слоновой кости. В границах колонии каждый день слышался гром их длинных ружей, а в периоды миграции диких животных по равнинам бюргеры собирались в большие отряды и верхом преследовали диких лошадей – квагг – ради их шкур, а антилоп нильгау и канна – из-за мяса. После такой большой охоты небо темнело от крыльев стервятников, и много месяцев спустя в воздухе висело зловоние смерти. Выбеленные кости блестели на солнце, как заросли белоснежного аронника.

Вследствие такого хищничества поголовье диких животных резко сократилось, и вблизи поселка и крепости даже квагга встречалась чрезвычайно редко. Последние стада слонов ушли за пределы колонии больше сорока лет назад, и лишь немногие самые смелые охотники осмеливались на месяцы и даже на годы отправляться в дикую местность. На самом деле очень мало кто из белых людей так удалялся от безопасности колонии. Поэтому такое обилие диких животных стало настоящим откровением для Котса.