Голубой Ютон

– Нет. Это раньше, когда нас не было, славяне могли местных массой задавить. А сейчас местные их просто не пустят – так что только союз, чтобы в родных местах они смогли с готами тягаться. Римляне же вступили в союз с нами и теперь готов как щенков метелят. Ну так вот: для тех, кто защиты попросит, у нас должна быть простая стратегия: в их поселках мы ставим школы, учим их детей – для этого нужно подготовить мобильные бригады по десятку человек, лучше по десятку молодых семей… я отвлеклась на детали, забудь, пока обрисую общую стратегию. Так вот, кто не согласен – воюйте с готами сами. Кто наших учителей тронет… в общем, им лучше бы вообще на свет не рождаться. И обязательно – дороги в нашу сторону за их счет.

– И что мы получим?

– От Эльбы до Буга славян разных, если очень приблизительно считать, слегка за полмиллиона. Если считать поточнее, то может и миллион, и полтора. Через десять лет половина из них будет обучать детей в наших школах…

– А кормить их чем?

– Сами прокормятся, мы им только покажем чем и как, ну и с защитой от готов поможем. На простых условиях: посылаем им два десятка человек учителями и фельдшерами – забираем на три года столько же у нас поработать. Или лучше пока наши учителя там детей обучают, столько же их мужиков вахтовым методом на нас горбатятся. Возьмем по минимуму: четверть миллиона при наших школах – это тысяча школ… наверное. Или двадцать тысяч рабочих у нас… а сколько пойдет при этом к нам гастарбайтерами за зарплату, ты сама прикинь.

– Поменять двадцать тысяч образованных выпускников на двадцать тысяч неграмотных гастарбайтеров…

– Тебе сколько лет? Скоро полтинник? А если мы окажем посильную помощь неграмотным и диким славянам, то к твоей пенсии у нас будет государство с парой миллионов жителей. Могучее государство.

– Тоже довод…

– Тогда еще один. Рудные горы сейчас на славянской территории.

– Урал вообще на ничейной…

– На Урал у нас людей не хватает, так, мелкие кусочки разве что отъесть пока можем. А будут люди…

– Ну ты Лера и задачки ставишь. У меня в голове по твоему суперкомпьютер? Сейчас и обычные компы на ладан дышат…

– Пока они еще хоть как-то дышат, ты соответствующий план-график и составь. А правки будем уже ручками вносить, по месту и текущим реалиям.

– Думаешь получится?

– Я тебе уже как-то говорила, что слухи в этом мире разносятся невероятно быстро.

В середине октября поставили памятники Вере Сергеевне и Нине. На открытии последнего Ярославна выдала проникновенную речь, очень запомнившуюся всем собравшимся (а собрались почти все «попаданки»):

– Все же Нина была редкой занудой, что и сделало ее лучшей учительницей математики. Благодаря ей и ее занудству уже пятеро из нас освоили эту непростую науку достаточно, чтобы даже в институтах студентов обучать, Вова и Маркус с Сашей рассчитывают сложнейшие машины и механизмы, Катя мосты и плотины строит… Ходан стал неплохим уже инженером. Она оставила после себя настоящую математическую школу, которая десятилетиями, если не столетиями будет помогать нам и нашим потомкам хранить и развивать современную цивилизацию. Нашу цивилизацию. Как там китайцы про Мао говорили: он совершил тридцать процентов плохого и семьдесят процентов хорошего. Нина совершила максимум один процент плохого – даже если под плохим принимать то, что она меня как-то дурой назвала… заслуженно, кстати. И девяносто девять процентов не просто хорошего, а отличного. Но проценты считать – дело вообще глупое, одно то, что именно она определила всем нам наше место во времени и пространстве перекрывает все ее недостатки. О которых мы уже забыли или забудем не позднее чем завтра. А помнить ее все мы будем именно такой – открывающей всем нам глаза на наше место в этом мире. И отдельно я хочу поблагодарить Трофима за то, что и наши потомки увидят Нину именно такой…

Скульптура стояла за оградой могилы на невысоком – сантиметров в двадцать – постаменте, изготовленном по заказу Лизы вместе с оградой в Пантикапее. Мраморном, как и ограда с постаментом на могиле Веры Сергеевны. А скульптуру химички Трофим сделал по фотографии учительницы в школьном кабинете химии, где она, полусидя на высоком «лабораторном» табурете, что-то записывала в тетрадь. Трофим сделал и часть лабораторного стола с полочками, и подставку с пробирками – так что Вера Сергеевна, казалось, на секунду просто отвлеклась от какой-то работы и с улыбкой глядела теперь на собравшихся неподалеку от нее людей…

Лиза подумала, что дочь ее, конечно, придумала очень красивое и уместное оформление этого печального места, но снег, который выпадет зимой, наверное нарушит странную гармонию. Конечно, и Вере Сергеевне, и Нине это уже не очень важно…