Голубые эшелоны

«Принимая во внимание, что старые формы производства становятся преградой к социализму, приступить к механизации гуты».

— Ну, а теперь, — сказал довольный Свир, — можно и проект новой гуты показать.

— Уже успел? — всплеснул руками удивленный Митрич. — Ну и быстрый же у нас директор. С такими людьми руки сами тянутся к работе. Так вот какая она? С этого бы и начинал; ишь какие окна — как в церкви.

Ознакомившись с проектом, стеклодувы теперь уже сами подгоняли администрацию — поскорее приступать к работе.

Фундамент новой гуты был заложен рядом со старой, и работа закипела; хотя работать приходилось главным образом сверхурочно, трудились все очень охотно, и уже через год стены были выведены под крышу. За это время Свир с группой инженеров успел съездить за границу и закупить необходимые машины. Случилось так, что в тот момент, когда он возвратился, в Донбасс снова приехала делегация рабочих. В окружном профсоюзе гордились первой в их округе народной стройкой и потому гостей снова повезли на гуту.

К тому времени Донбасс уже был похож на эскадру в море. Дым тянулся проводами по голубому небу — до самого горизонта.

Председатель профсоюза, сопровождавший делегацию, подмигнул гостям и с удовлетворением сказал:

— Своими силами, товарищи! Почти голыми руками!

Гости закивали головами. То, что они увидели в дороге не один, а уже десятки дымящихся заводов и оживших терриконов возле шахт, было для них приятной неожиданностью. С таким настроением они прибыли и на гуту. Перед ними стоял почти законченный огромный корпус новостройки, а рабочие, построившие его своими руками, группами собирались на подворье, не скрывая своей гордости. Председатель профсоюза познакомил гостей с директором.

— Я уже рассказывал вам о нем, это наш энтузиаст!

Свир застеснялся, но руки пожимал по-дружески, так, что кое-кто даже приседал. Оказалось, что в составе делегации были и англичане.

— А я недавно был у вас, — сказал, обрадовавшись, Свир. — Знакомился и с вашими гутами. Мы лучшую сделаем. У вас там машины — враги рабочим, а у нас они будут друзьями.

Гости удивленно посмотрели на Свира.

— Не понимаете? Машины будут работать на нас, а не на капиталистов. Увидел я ваших буржуев, правильно их у нас рисуют, — и он показал на плакат.

Гости улыбнулись и закивали головами.

— Чемберлен, Чемберлен!

— И как только вы терпите до сих пор этих пауков? Нам нужно было раздобыть проект «канала Фурко». Ваши же фирмы не хотят торговать с большевиками, но когда услышали, что мы с деньгами, — будьте любезны. «Мы недорого возьмем». — «Сколько?» — спрашиваю. «Пятьдесят тысяч фунтов стерлингов». В переводе на наши деньги это значит — пятьсот тысяч золотом.

— Пятьсот тысяч? — даже присел Митрич. — Полмиллиона? Бога у них нет в душе!

— И не за машину, а только за секрет. Я к инженеру, к техникам, дескать, вы все-таки демократы…

Кое-кто из гостей покраснел, председатель союза незаметно дернул Свира за пиджак. Свир пожал плечами.

— Пускай краснеют, я не дипломат… Может, говорю, помогли бы. Деньги же все равно пойдут не в ваши, а в хозяйские карманы. «Ол райт», кивают головами, значит, все в порядке, плати. Эх, товарищи заграничные рабочие, да у нас бы такого инженера за шкирку да в конверт. Спрашиваю тогда своих инженеров: «А может, мы сами спроектируем? Жаль ведь отдавать этим сэрам полмиллиона рабоче-крестьянских рублей». Инженеры наши подумали, подумали и говорят: «Действительно, жаль народных денег». Видите, товарищи заграничные рабочие, какие у нас инженеры. «Мудреного в этом ничего нет, говорят, можно и спроектировать». Думаю, конечно, спроектируем: четырнадцать держав разбили, а тут, чтобы не осилить какого-то там Фурко. Ну, а уж как спроектируем…

Председатель союза снова дернул Свира за пиджак и, чтобы он случайно не сказал еще чего-нибудь лишнего, потому что гости уже удивленно переглядывались, произнес вслух:

— Может, хотите поближе посмотреть на строительство?

Два гостя, стоявшие все время молча, подошли к колонне и начали ножичком ковырять серый бетон.

— Крепко, крепко! — закричали из толпы. — Для себя строим.

Гости еще постучали кирпичом о кирпич — они издали звук, который обычно издают хорошо выжженные кирпичи, и даже после крепкого удара остались целыми.

— Гох, большевик! — сказал один, улыбнувшись, наконец.

Стеклодувы не могли уже больше выдерживать прилива сладостной гордости и громко выкрикнули:

— Ура!

Гости тоже крикнули:

— Хорош рабочий совет, пожалуйста!

Митрич — за этот год он успел лишиться своего единственного зуба — подошел к самому молодому гостю, похлопал его по спине и сказал:

— Хорошо, товарищ камерад, значит — гут! Только меньше верьте своим буржуям, тогда еще больше будет гут.

Когда наконец в цехах были установлены новые машины, Митрич, встретив Свира, сказал:

— У тебя, Петрович, не голова, а, скажу я тебе, просто комячейка. Ну, смотри, какие мадамы стоят. И получились же… Ганджуля и жену свою стал уже Линчей называть.