Читаем Голубые искры (СИ) полностью

- Во Франции почти везде шведский стол: заплатил на входе - и полный выбор блюд и напитков - набирай все и сколько угодно. Горячее постоянно обновляется, закуски тоже.

- Ну, это ж во Франции. Нам еще далеко до этого, - сказала Вера Федоровна, подцепив вилочкой маслину в салате.

Музей располагался в торце здания и состоял из шести залов, четыре зала по кругу - зайдя в первый, выйти можно только обойдя остальные три. Здесь были экспозиции древнего населения - мордвы и удмуртов: макет городища, древней избы, очаг, предметы быта и охоты. Много наконечников копий и стрел, украшения - шейная гривна, бусы. Жилище царских времен: кровать, застланная домотканым покрывалом, берестяная люлька, подвешенная на жердине, для укачивания младенца, сундук для хранения вещей, берестяной же пестерь - прадедушка современного ранца, оригинальные национальные наряды, различный инструмент того времени. В одном из залов располагался большой, во всю стену, макет города дореволюционного времени: улицы, разбегающиеся лучами от центральной площади с большим белокаменным собором посредине, река, деревянный мост.

В этом же зале была представлена дореволюционная лавка с самоварами, шкатулками, фарфоровыми фигурками, стеклянными, замысловатой формы бутылочками, часами с боем, поддужными колокольчиками.

Один зал был посвящен знатным горожанам того времени: городничему, аптекарю, знаменитой актрисе, известному композитору - уроженцу этого города.

Два зала были в стороне, пройти в них можно было только через коридор. Они были гораздо больше. Три года назад, Яков Петрович хорошо помнил это, в одном из них располагалась экспозиция, посвященная Великой Отечественной войне, горожанам, сгоревшим в пламени тех битв. Яков Петрович любил читать развернутые треугольнички писем с фронта, в них была вера в победу, вера в светлое будущее, наказы. Здесь он увидел фотографию своего отца возле противотанковой пушки, здесь из представленных документов узнал, что жизнь рядового на передовой, по расчетам генштаба, составляла сорок пять дней. Здесь узнал, что война имела и свою денежную цену: солдату платили от тридцати до двухсот рублей, двести рублей полагалось снайперу. Узнал, что за сбитый самолет вознаграждение составляло тысячу рублей, за три самолета - три тысячи и орден, за десять сбитых самолетов - пять тысяч рублей и Золотая Звезда Героя Советского Союза. Имелись расценки и на подбитый вражеский танк, а ремонтникам за отремонтированный танк Т-34 полагалось 500 рублей. Здесь было письмо фронтовички о том, что причитающиеся ей деньги она, как и большинство ее товарищей, перечислила в фонд Победы и на облигации займа. Яков Петрович узнал, что Военторг располагал на фронтах шестьюстами передвижными магазинами, где можно было купить открытки, конверты, карандаши, иголки, пуговицы, кисеты, эмблемы, звездочки на погоны. И цены были другие: хлеб - рубль, мыло - рубль пятьдесят, папиросы "Казбек" - три пятнадцать, пол-литра водки -одиннадцать с копейками. А Яков Петрович помнил и гражданские рыночные цены военного времени: хлеб - от двухсот до пятисот рублей за буханку, картошка - девяносто рублей килограмм, водка - от четырехсот рублей за бутылку.

В музее было выставлено много наград, орденов, медалей и даже две звезды Героев Советского Союза - уроженцев города.

Это был любимый зал музея Якова Петровича.

Экспозиция второго зала рассказывала о послевоенном становлении города. Здесь были фотографии новых проспектов центральной части города, изделия градообразующего предприятия, единственного в России: отрезки циркониевых труб разного диаметра и профили для атомных электростанций, различные бытовые изделия из этого удивительного, не поддающегося коррозии металла, фотографии людей, вложивших душу и знания в развитие города и предприятия. Здесь под рубрикой "Вами гордится город" был помещен и портрет Якова Петровича у токарного станка, его два ордена: Орден Знак Почета и Орден Трудового Красного Знамени.

Много было красочных Почетных грамот разных горожан. У Якова Петровича для экспозиции выпросили две грамоты. На одной на большом листе из твердой бумаги под знаменами с профилем Ленина под золотыми тисненными буквами "ПОЧЕТНАЯ ГРАМОТА" было напечатано: "Президиума областного Совета профсоюзов награждает Прохорова Якова Петровича за трудовые успехи и активную общественную деятельность в профсоюзах в связи с пятидесятилетием профессиональных Союзов СССР". А чуть в стороне: "Профсоюзы есть организация воспитательная, организация вовлечения, обучения, это есть школа, школа управления, школа хозяйствования, школа коммунизма". Ленин".

Подписана грамота была Председателем Удмуртского Областного Совета профсоюзов.

Другая грамота была еще более красочной. В ней говорилось, что "Грамотой награждается Прохоров Яков Петрович за долголетнюю безупречную работу, активное участие в общественной жизни и в связи с шестидесятилетием со дня рождения". Подписана она была Секретарем горкома КПСС и Председателем исполкома Горсовета.

Перейти на страницу:

Похожие книги

Дети мои
Дети мои

"Дети мои" – новый роман Гузель Яхиной, самой яркой дебютантки в истории российской литературы новейшего времени, лауреата премий "Большая книга" и "Ясная Поляна" за бестселлер "Зулейха открывает глаза".Поволжье, 1920–1930-е годы. Якоб Бах – российский немец, учитель в колонии Гнаденталь. Он давно отвернулся от мира, растит единственную дочь Анче на уединенном хуторе и пишет волшебные сказки, которые чудесным и трагическим образом воплощаются в реальность."В первом романе, стремительно прославившемся и через год после дебюта жившем уже в тридцати переводах и на верху мировых литературных премий, Гузель Яхина швырнула нас в Сибирь и при этом показала татарщину в себе, и в России, и, можно сказать, во всех нас. А теперь она погружает читателя в холодную волжскую воду, в волглый мох и торф, в зыбь и слизь, в Этель−Булгу−Су, и ее «мысль народная», как Волга, глубока, и она прощупывает неметчину в себе, и в России, и, можно сказать, во всех нас. В сюжете вообще-то на первом плане любовь, смерть, и история, и политика, и война, и творчество…" Елена Костюкович

Гузель Шамилевна Яхина

Проза / Современная русская и зарубежная проза / Проза прочее
Бен-Гур
Бен-Гур

Повесть из первых лет христианстваНа русский язык книга Уоллеса была переведена и издана под заглавием "Бэн-Хур. Повесть из первых лет христианства" вскоре после ее выхода в свет в Соединенных Штатах. Переводчик романа скрыл свое имя за инициалами "Ю. Д. З.". Долгое время не удавалось узнать имя того, в чьем переводе вот уже второе столетие выходят произведения художественной литературы, которые критики называют "шедеврами мировой христианской классики" и "книгами на все времена" (например, роман Джона Беньяна "Путешествие пилигрима"). Лишь недавно в женском христианском журнале "Сестра" появилась статья В. Попова, посвященная переводчику этих романов, – Юлии Денисовне Засецкой, дочери поэта и героя Отечественной войны 1812 года Дениса Давыдова.Ю. Д. Засецкая жила в Петербурге и под влиянием английского миссионера лорда Редстока, чьим близким другом она была, приняла евангельскую веру. Засецкая превосходно знала Библию, читала лучшие сочинения западных проповедников и богословов, имела богатый опыт молитвенного общения с Богом. Она активно трудилась на литературном поприще, помогала бедным, учредила первую в Петербурге ночлежку для бездомных. Юлия Денисовна была лично знакома с Ф. М. Достоевским и Н. С. Лесковым, которые отдавали должное душевным качествам и деятельной энергии Засецкой и отзывались о ней как о выдающейся женщине, достойной самых высоких похвал.За 120 лет с момента первого издания в России роман "Бен-Гур" не раз переиздавался, причем, как правило, или в оригинальном переводе Ю. Д. З., или в его обработках (например, том, совместно подготовленный петербургскими издательствами "Библия для всех" и "Протестант" в 1996 году; литературная обработка текста сделана Г. А. Фроловой). Новое издание романа – это еще одна попытка придать классическому переводу Ю. Д. Засецкой современное звучание. Осуществлена она по изданию 1888 года, попутно сделаны необходимые уточнения фактического характера. Все участвовавшие в подготовке этого издания надеются, что "Бен-Гур" – один из самых популярных американских романов – по-прежнему будет читаться как очень увлекательная и поучительная история.

Льюис Уоллес , Лью Уоллес

Проза / Историческая проза / Проза прочее / Исторические приключения