«Голубые Орхидеи»

Он встал на ступенях таким образом, чтобы хорошо получиться на фотографиях. Каждый человек его родного штата Алабамы и шестьдесят процентов остальных жителей страны смогут немедленно узнать его с копной снежно-белых волос, в дорогом безупречно сшитом костюме из блестящего искусственного шелка, в кремовой сорочке с черным галстуком-ленточкой. Уиллингем работал в Вашингтоне уже более тридцати пяти лет. Превосходный политик, он любил быть в гуще событий.

— Ладно, ладно, — весело начал он, — отвечу на все вопросы, если освободите немного места, чтобы я мог дышать.

Репортеры неохотно отступили на несколько шагов.

— Начнем с самого важного — с моей помолвки. Как вы, наверное, читали в газетах, — он подмигнул, — на следующей неделе в клубе «Джоки» состоится большой вечер. Моя красавица Джина, конечно же, будет там — я никуда без нее не выхожу, и когда вы увидите ее, то поймете почему. Она восхитительна.

— А бомба? — закричала женщина. — Сенатор, как насчет угрозы подложить бомбу?

— Ну что ж, — протянул Уиллингем, — ни один политик не может обойтись без подобных забот, не так ли? Ни один или ни одна, — добавил он. — Я предоставил это дело своим служащим, и они очень хорошо с ним справились. Мы еще не взлетели на воздух, правда?

— Это из-за картеля Медельин? — допытывалась женщина.

Уиллингем никогда не отказывался от возможности произнести пламенную речь, особенно если верил в справедливость своего дела, как это было в данном случае.

— Милочка, я объявил им вендетту, чтобы очистить страну от этих сукиных детей, готовых задушить нашу нацию своими чертовыми наркотиками. Я ясно дал им понять, что они больше не смогут приезжать сюда и терроризировать нас. Это моя цель, которой я служу уже пятнадцать-двадцать лет — задолго до того, как большинство услышало о Медельине, Колумбии или Пабло Эскобаре. Я хочу избавить страну от этих подлых преступников и отправить их туда, откуда они пришли.

— Сенатор… Сенатор…

— На сегодня достаточно, друзья, — закончил он интервью.

Среди толпы журналистов раздался гул, когда он быстро спускался по ступеням. Его шофер подъехал на темно-голубом «кадиллаке».

Вспышки фотоаппаратов сопровождали его до самой машины.

— Сенатор! — воскликнул нескладный молодой человек, проталкиваясь сквозь толпу и подбегая к машине. — Неужели вы не боитесь за свою жизнь?

— Я собираюсь дожить до ста восьми лет, — ответил Уиллингем, садясь в машину. — Запомните это. Моя невеста заставила меня дать ей такое обещание.

Валентина обследовала содержимое своего стенного шкафа. Она вытащила кучу вечерних платьев, коротких, узких и облегающих, из синтетической эластичной ткани, украшенных кружевом и бисером, они в совершенстве обрисуют ее снова стройную фигуру.

Она остановилась на ярко-синем платье от Нины Риччи, с одним плечом и асимметричным подолом.

Она старательно уложила платье в складной саквояж для путешествия в Вашингтон, куда ее пригласили на вечер, посвященный помолвке сенатора Уиллингема. Няня с ребенком будут сопровождать ее, так что она сможет кормить Кристу.

Она пребывала в нерешительности несколько недель. Наконец, в качестве сопровождающего лица выбрала своего агента. Он был респектабельным, вежливым и не пытался подчинить ее себе — это три главных качества, которые она теперь требовала от мужчин.

— Мисс Ледерер, малышка плачет, она хочет есть, — сказала миссис Дэвис, английская няня.

— Хорошо, я прямо сейчас покормлю ее перед отъездом.

Кормя Кристу, Валентина испытывала огромное удовлетворение, ощущая приятное потягивание, которое, казалось, проходило от груди к сердцу.

— Криста, — прошептала она, пристально глядя на молочно-белую кожу ребенка, — ты просто маленькая красавица, ты знаешь это? Я так люблю тебя, детка, и ты так много значишь для меня. Когда-нибудь я добуду тебе отца, настоящего, который будет любить тебя больше всего на свете.

В самолете, пока миссис Дэвис укачивала Кристу, которой не понравилось давление, испытанное при взлете, Майк Даффи в общих чертах обрисовал Валентине планы на следующие два месяца.

— Во-первых, детка, ты должна вновь обрести форму — занятия танцем и всем прочим. Во-вторых, я организую для тебя небольшое турне-возвращение — городов десять не больше — в Европе. Это облегчит тебе возвращение к постановкам, да и деньги пригодятся.

— В Европе! — она удивленно посмотрела на агента. — Но ты же знаешь, у меня ребенок.

— Ну так возьми ее с собой. Вэл, европейцы обожают тебя. Мы назовем гастроли «Валентина снова поет», а компания НВО намерена организовать прямую трансляцию из Москвы с помощью спутниковой связи.

— Из Москвы? — Валентина с таким изумлением смотрела на него, будто он сошел с ума.

— Милая, русские с ума по тебе сходят, и НВО понравилась идея в целом. Ты — русская, поешь из России, черт побери, тебе устроят концерт в Большом театре, где танцевала Надя. Миллионы зрителей увидят этот выдающийся концерт, и ты по-настоящему снова вернешься в мир, и очень быстро.