«Голубые Орхидеи»

Но все внимание Валентины было обращено на красивого мужчину, стоявшего у окна, со скрещенными на груди руками. Он был высоким, более шести футов, с тонким лицом и точеными скулами.

В нем было что-то невероятно, сверхъестественно знакомое… Валентине показалось, что у нее остановилось сердце. Она видела его прежде, но где? Он был похож… на кого он был похож?

Эти глаза… темно-зеленые, точно такого же цвета, как у и нее.

— Что за черт, — пробормотал Майк за ее спиной, он тоже уловил сходство. Она почти не слышала, как представлял их Петров на плохом английском языке. Ее взор был по-прежнему прикован к высокому темноволосому мужчине, и дрожь пробегала по телу.

— Не могу поверить… — начала она, делая маленький шаг вперед. — Вы не…

Он повернулся и устремился к ней.

— Какого черта, что здесь происходит? — вопрошал Майк.

— Миша! — закричала Валентина и бросилась в объятия брата.

Сначала Валентина была настолько потрясена, что могла только плакать. Она приникла к Михаилу, все ее тело сотрясалось от рыданий.

— Ты здесь, ты жив! Ты не погиб! — сквозь слезы твердила она, откидываясь назад и с восторгом вглядываясь в его лицо.

Боже, у него точно такие же волосы, как у нее, они точно так же растут треугольным выступом на лбу.

— Моя сестренка, — хрипло сказал он. Даже голос Михаила, глубокий, мужественный, казался знакомым, и она поняла, что он очень похож на голос отца. Она снова заплакала. Все старые призраки нахлынули на нее с такой силой, что у нее закружилась голова.

— Давай пойдем прогуляемся, мы должны узнать друг друга, — сказал он по-английски с едва заметным акцентом.

Петров одобрительно кивнул.

Они бродили и разговаривали, разговаривали, и чем больше Михаил знакомил ее со своим прошлым, тем более фантастическим оно казалось Валентине.

— Я не могу поверить в это! Не могу поверить! О Михаил, я так часто видела тебя во сне! — время от времени восклицала Валентина, пока они шли по улицам, вдоль которых вытянулись роскошные дома, в них когда-то жили придворные. Конечно, им следовало пойти на прогулку, запоздало сообразила она. Дом, в котором они встретились, возможно, прослушивается. Только на улице они могли быть наедине.

— Ты тоже снилась мне, — признался Михаил. — Расскажи мне о маме. Ты была с ней, когда она умерла?

Запинаясь, Валентина рассказала об их поездке в Америку, о болезни Нади, ее последних словах, о тех ужасных двух днях, что она провела одна в мотеле.

Грудь Михаила тяжело поднималась и опускалась, потом он заплакал. Слезы его были безмолвными и мучительными.

— Такие пустые, такие бесполезные, — задыхаясь, бормотал он. — Все эти годы. Если бы я только знал, я бы как-нибудь отыскал тебя, приехал бы к тебе. Я бы нашел способ.

— Но еще не поздно! Ты можешь приехать в Соединенные Штаты… ведь правда? Ты сможешь навестить меня! О Миша! Возможно, ты сможешь даже приехать в Америку. Теперь в России это позволено.

— Нет, — пробормотал он. — Я не позволю им использовать нас таким образом.

— Использовать нас, но как? Михаил, я даю сегодня вечером концерт, завтра утром мы улетаем в Хельсинки, а потом — домой. У нас слишком мало времени! Мы не сможем наверстать целую жизнь за такое короткое время. Пожалуйста… пожалуйста… Тебе разрешат навестить меня, я знаю, разрешат. Иначе зачем они позволили нам встретиться?

— Зачем? — язвительно бросил Михаил. — Уверен, что узнаю через несколько дней. Они ничего не делают без причин.

— Вот так история, — заметил Майк на пути назад в гостиницу. — Ты действительно веришь, что этот парень твой брат, Валентина? Откуда тебе знать?

— О Майк… Он помнит все подробности о снежном обвале, даже то, что мы играли в «веревочку», перед тем как это произошло. И он мой близнец, Майк. Я ощущаю физическое притяжение… Я просто знаю — это он.

— Хорошо, хорошо, приму на веру твои слова, но, дорогуша, он один из них, неужели ты не заметила? Он из КГБ! А ты приглашаешь его в старые добрые Соединенные Штаты. Будь реалисткой, милочка. Не случайно, что они представили его тебе, а теперь он намерен навестить тебя в Штатах.

— Идея была моя. Он ни о чем не просил, — горячо возразила Валентина. — Во всяком случае, мне нет дела до его прошлого, он рассказал мне все о том, как его воспитывали — его просто загнали в угол.

— Вэл, детка…

— Я не желаю слушать! Он — член моей семьи и единственный родной по крови человек. И мне нет дела до того, что мы далеко друг от друга, что столько времени прошло с тех пор, как мы виделись в последний раз, — ничто не изменилось в наших отношениях и не изменится никогда.

Медельин, Колумбия

В Медельине в Колумбии шестеро мужчин сидели, развалясь на веранде огромного плантаторского дома, наполовину скрытого в буйной листве. Этому секстету принадлежало более сорока процентов мирового производства кокаина.

На столе стояли высокие бокалы золотистого шотландского виски «Гленливит». Во влажном воздухе с портативного плейера приглушенно звучал хит Тины Тернер «Запотевшие окна».

Хуан Арринда выключил плейер.