«Голубые Орхидеи»

Михаил стряхнул их руки и покинул приемную. Придется ему предупредить сенатора другим способом. А также он должен будет сообщить об инциденте советскому послу и военному атташе, чтобы избежать дипломатических неприятностей.

Нью-Йорк

Неделю спустя после возвращения в Нью-Йорк Валентина поехала в Ла-Гуардию за Мишей, который сначала посетил Вашингтон. У входа она крепко обняла его в радостном порыве.

Она была настолько взволнована, что не прекращала говорить, пока они шли в багажное отделение.

— Михаил! Это так замечательно! Я собираюсь показать тебе все, даже туристские достопримечательности. Куплю тебе футболку с надписью «Призрак оперы» и пепельницу «Большое яблоко»[22].

— Я хочу просто несколько месяцев покоя, — тихо сказал он.

— Ну конечно. Со следующей недели почти вся квартира будет в твоем распоряжении. У меня начнутся репетиции, дома останутся только няня и Криста.

Лицо Михаила озарилось редкой нежной улыбкой.

— Я с удовольствием поиграю с ребенком. Знаешь, мы, русские, любим детей.

— Мы… да, конечно, — Валентина немного смутилась. Михаил был русским, а она стала американкой.

На следующей неделе она приодела Михаила в Блумингсдейле, познакомила брата с пиццей, пепси-колой, МТБ, фильмами с участием Арнольда Шварценеггера и подземкой. Сводила его в театр «Ледерер», чтобы показать, где пойдет «Доктор Живаго».

— Наша мама была бы так счастлива, — сказал он, и она испытала потрясение, когда поняла, что он имеет в виду Надю, а не Пичис.

Но большую часть времени они проводили в разговорах, припоминая прошлое. Как правило, Михаил отказывался рассказывать о своей учебе в школе КГБ или о работе, впадая в мрачное молчание каждый раз, когда Валентина пыталась завести об этом разговор.

Она со всеми подробностями рассказала ему об Орхидее и показала фотографии «Голубых Орхидей», сделанные в период их расцвета.

Михаил долго разглядывал фотографию, потом сказал:

— Она прелестная и выглядит, как бы это сказать, такой хрупкой.

Валентина засмеялась:

— Она крепкая, как железо. Ты познакомишься с ней, когда начнутся репетиции. Она… яркая и эгоистичная, смешная и талантливая, сообразительная и завистливая, — Валентина вздохнула. — Она ненавидит меня с тех пор, как распались «Голубые Орхидеи». Так и не смогла простить.

— Возможно, она все еще в поиске, — заметил Михаил.

— За счет всех окружающих и себя самой? Орхидея питает к себе такое же отвращение, как и ко мне.

— Но некоторым людям поиск приносит глубокую боль, потому что он приводит к пониманию своего места в мире. Без своего места человек ничто. Он ноль и потому злится. Я правильно сказал? Мой английский… я недостаточно хорошо знаю ваш разговорный язык.

— Я бы сказала, что твой разговорный вполне хорош, — заметила Валентина.

— Хочешь, я познакомлю тебя с какими-нибудь симпатичными женщинами? — спросила однажды Валентина своего брата, когда они возвращались после ужина.

— Нет.

— Но я знаю действительно очень симпатичных.

— Не сомневаюсь, что знаешь, — ответил он, нахмурившись и глядя в грязное окно такси. — Наверное, я совершу несколько небольших путешествий, пока ты будешь репетировать. Возможно, снова в Вашингтон.

— В Вашингтон?

— Я хочу посетить город, который управляет страной, — натянуто сказал он.

— Конечно, — оживленно ответила Валентина. — Я позвоню в Вашингтонский отель «Фитцджеральд» — у них есть замечательные апартаменты с фантастическим видом на Потомак.

— Не нужен мне никакой вид, — начал Михаил, но затем, повернувшись и увидев выражение лица сестры, положил свою руку на ее и сказал: — Но я тебе очень благодарен.

Когда они вернулись домой, Михаил извинился и ушел в свою комнату, закрыв за собой дверь. Ему хотелось какое-то время побыть одному и просто подумать о событиях прошедших недель и особенно об Орхидее. После Юлии у него было несколько проституток, но ни одна женщина не заинтересовала его ни в малейшей степени. Он больше не хотел рисковать своим душевным покоем. А может, у него больше не осталось чувств и душа его стала такой же сухой и бесплодной, как Каракумская пустыня.

Однако фотография Орхидеи Ледерер поразила его. Девушка напоминала ему маленького сибирского котенка, с его красотой, коготками и блестящими глазами. Но в ее глазах он увидел такую боль…

Валентина с нетерпением ждала первой репетиции. Конечно, там будет Орхидея, но она уже достаточно взрослая, чтобы управлять своими эмоциями. У них должны быть вежливые деловые отношения и не больше. Она настояла на том, чтобы ее представил Кит Ленард, и теперь жила в ожидании, что вновь сможет постоянно видеть Кита. Даже случайный разговор с ним доставит ей огромную радость.

Но когда она в первый раз появилась в репетиционном зале, его там не было.

Беттина Орловски, которая опять была хореографом в новой постановке Кита Ленарда, сказала ей, что его жена перенесла еще один сердечный приступ и сейчас находится в блоке интенсивной терапии в норуолкской больнице.

— Невозможно, — прошептала Валентина.

— Это так. Не правда ли, как досадно?