«Голубые Орхидеи»

Кит кивнул. Он знал, что «пообниматься» не значит заняться любовью, это всего лишь довольно бесстрастные объятия, прежде чем оба отвернутся друг от друга и попытаются заснуть. Даже во время медового месяца Синтия была довольно равнодушна к сексу, а сейчас они занимались любовью раз в месяц или даже реже. Но Синтия любила его и зависела от него… и он тоже любил ее. Возможно без страсти, но между ними существовала глубокая связь, и он никогда не забывал об этом.

Он стал раздеваться.

— Кажется, у тебя промок воротничок рубашки, — заметила Синтия.

— Я забыл свой зонтик, — ответил он.

— Я позвоню Бергдорфу и закажу тебе еще один, — сказала она успокаивающе.

Кит лег в постель, выключил свет у изголовья кровати и послушно обнял жену.

На следующее утро Валентина позвонила Майку Даффи, чтобы рассказать, как прошла проба, и осторожно разузнать о Ките Ленарде.

— Голубка моя, — сказал Майк Даффи, — Кит Ленард — это метеор, который периодически запускают в задницу Бродвея в последние десять лет. У него на полке теснится столько «Тони», что не осталось места для безделушек. Он пользуется репутацией создателя звезд. Но тебе известно все это. Ты же тоже из театральной семьи?

— А он…

— Говори же, девочка, — забавляясь, сказал Даффи. — Честный ли он? Черт побери, да. К тому же очень-очень женатый. Многие женщины пытались соблазнить его, но он верен Синтии, что чертовски необычно в наши дни. Отличный парень, — закончил он.

— Замечательно, — сказала она, подавляя внезапную боль разочарования.

Полчаса спустя позвонил сам Кит. Он обрисовал свое предложение, подчеркнув, что это будет тяжелая, изматывающая работа, которая окончится только тем, что она займет определенное положение в актерской ассоциации «Эквити», но нет гарантии, что получит роль Тамары.

— Вы хотите сказать, что я буду проходить испытание… что я могу работать до умопомрачения и все же не получить роль? — повторила она.

— Может быть и так. Но если ты сделаешь это, у тебя есть возможность стать великой актрисой и звездой Бродвея первой величины. Стоит это четырехнедельной игры?

— Конечно, — ответила она после минутного колебания.

— Да, но я не слышу энтузиазма в твоем голосе, — зондировал почву Кит. — Ты готова проделать работу, которая может оказаться необходимой? Я уже сказал, тебе, наверное, придется придерживаться очень жесткого режима. Это будет сущий ад.

Валентина засмеялась.

— Тот, кто совершал рок-турне по сорока городам, привык к жесткому режиму.

— Мне нравится такой ответ, — сказал Кит, чуть понизив голос.

— Хорошо, — согласилась она, вновь ощущая нервную дрожь. Кит Ленард ее явно волновал. Но она знала, что должна выбросить его из головы. Во всяком случае, в этом смысле. Ей не хотелось страдать.

Валентина поспешно вошла в кафе «Сан Мартин» — испанский ресторан на Первой авеню, между Семьдесят пятой и Семьдесят шестой улицами. Сердце ее прерывисто билось.

Она назначила здесь встречу с Орхидеей… Им нужно поговорить.

Она кивнула Рамону, хозяину, и ее проводили к столику. Многие обедающие подняли глаза и смотрели на нее с восхищением, когда она шла в своем элегантном шерстяном жакете от Энн Клейн нежного оттенка чайного листа.

В воздухе приятно пахло фирменным блюдом ресторана — paella a la Valenciana [16].

Она уже покончила — со своим перрье и нетерпеливо читала меню, когда, опоздав на тридцать минут, в ресторан влетела Орхидея. Все головы повернулись, провожая ее взглядом. На ней был яркий зеленовато-голубой комбинезон от Перри Эллиса, заставлявший ее вьющиеся каштановые волосы выглядеть почти красными. Зеленовато-голубая сумочка под цвет глаз завершала наряд.

— Я ходила по магазинам, — объявила она, — и заказала несколько новых костюмов, по-настоящему великолепных, со множеством блесток и вышитых бисером. Я думаю, для «Голубых Орхидей» пришло время перемен, Вэл. Более откровенные костюмы, более обнаженные. А также я подумываю о силиконовой имплантации. Мне нравится округлая грудь.

— Если мы сделаем более открытые платья, то рискуем оказаться голыми, — вполголоса пробормотала Валентина, наблюдая за Орхидеей, как та усаживается за стол, делая при этом ряд быстрых нервных движений.

— Орхидея, — начала она одновременно с сестрой, сказавшей:

— Вэл, надеюсь, ты…

Обе замолчали.

— Ты первая, — уступила Орхидея.

— Орхи… — Валентина подыскивала верные слова. В последнее время между ними возникли некоторые трудности, как бы минные поля, через которые им обеим приходилось осторожно пробираться.

— Да, да, да, — подталкивала Орхидея. — Продолжай, скажи, что ты взяла эту чертову роль, не так ли? Ты собираешься играть Тамару. — Она так произнесла имя, что оно прозвучало как насмешка.

— Да. Я хочу получить ее, если смогу. Но сначала я должна провести четыре недели…

Орхидея выскочила из-за стола. Лицо ее побагровело, глаза метали молнии.

— Значит, ты действительно сделала это! Что ж, не думай, что это сойдет тебе с рук, Вэл. Не сойдет!

— Орхидея, пожалуйста…