Голый дикарь из культурной страны

— Да, доктор Зиверс, забыл вас спросить — а что это за бойню ваши сотрудники устроили на прошлой неделе в Заксенхаузе?

Спина дрогнула, Зиверс остановился и медленно повернулся к вождю.

— Вас неправильно информировали, мой фюрер, — сказал он. — Бойни не было, доктор Менгеле провел любопытный эксперимент. Если вам интересно, я могу доложить подробности.

— Интересно ли мне? — фон Ширах хмыкнул. — Вы спрашиваете меня, интересны ли мне причины, по которым вашими молодцами было одновременно забито пятьдесят человек?

— Это были евреи из Ташкента, — объяснил Зиверс. — Доктор Менгеле проверял гипотезу о наличии у евреев души. Заключенные действительно были убиты одновременно в помещении, пол которого представлял собой чувствительные весы. Если гипотеза о душе верна, то сразу после казни тела должны были потерять определенный вес, а приборы зафиксировать это.

Фон Ширах поднялся из кресла.

— Так, так, — сказал он и прошелся по кабинету, утомленно похрустывая суставами пальцев. Поравнявшись с Зиверсом, он остановился. — И что же?

— Эксперимент показал, что никакой души у евреев нет, — сказал Зиверс. — Правда, я указал Менгеле на ошибки в его расчетах. Возможно, надо было использовать большее количество подопытного материала.

Некоторое время фон Ширах пытливо вглядывался в бледное, но спокойное лицо группенфюрера. На лбу и голом черепе Зиверса блестели капельки пота.

— Можете быть свободным, — сказал вождь.

Оставшись в одиночестве, он вновь оглядел кабинет и понял, что он ему не нравится. В конце концов, у Адольфа были свои вкусы, а у него, фон Ширака свои, и с этим сейчас придется считаться многим. Говорят, что этот вегетарианец Адольф никогда не знал вкуса отбивной. Врут, конечно. Не всегда же покойный фюрер был травоядным! Вегетарианство штука дорогая, не думается, что у молодого Адольфа, да еще в тот период, когда он бродяжничал, хватало денег на чисто вегетарианскую жизнь. Он, фон Ширах, понимал вкус в еде, винах, женщинах, тут, правда, следовало действовать осторожнее, чтобы не вызывать кривотолков. Но он живет и будет жить так, как ему нравится. В конце концов, он унаследовал власть, но не привычки Адольфа!

А этот кабинет следовало покидать. Превратить его, скажем, в государственный музей, разложить на столах различные издания «Майн Кампф», стены портретами увешать, а самому под шумок найти себе уютное местечко в другом крыле здания.

Подальше от исторических памятников.

4. ВОСТОЧНОЕ ПОБЕРЕЖЬЕ АФРИКИ

Солдат без пищи не останется.

Можно, в крайнем случае, посидеть и на концентратах, но без приварка солдату нельзя. Сытый солдат воюет удачливее. Оберштурмфюрер Венк это знал не хуже других, поэтому сразу послал три двойки на разведку. Пошли камрады на разведку, а вернулись с трофеями. Неподалеку оказалось пресное озерцо, куда приходило зверье на водопой, и разведчики сделали засаду на звериной тропе. Засада оказалась удачной — они принесли к отряду двух антилоп с длинными изогнутыми рожками.

Их сноровисто разделали, и теперь мясо варилось в котле, а еще оно жарилось на угольях, распространяя непередаваемый манящий аромат. На соседнем костре закипала вода на нескольких котелках — для кофе.

Табельное автоматическое оружие и несколько «фаустов» сложили в ружейную пирамиду, рядом с которой теперь маялись часовые.

Шел обычный солдатскии треп о женщинах и 0 шнапсе потом манн ун-Грозе принялся рассказывать, как он в прошедшем отпуске плавал на Клязьменско-Яузенском водохранилище, в водах которого навсегда скрылась столица Разбитых Советов.

— Нет, парни, вы себе представить не можете, — сказал ун-Грозе. — Вода прозрачная, плывешь на глубине пяти метров, а дно просматривается на двадцать. Все внизу водорослями поросло. И вдруг включаются прожектора у дна, и ты видишь под собою город. Настоящий город, на десятки километров. Присматриваешься, и видишь Кремль, а рядом старинный собор, а у еще одного здания на фронтоне кони вздыбились — это самому увидеть надо! Потрясающее зрелище.

— В следующем году посмотрю, — жадно сказал ун-Отто. Глаза парня блестели. — Я с аквалангом хорошо знаком, мы практику на Сардинии проходили, там многому учили. Специально поеду в отпуск и посмотрю.

— Фюрер сказал — фюрер сделал, — сказал ун-Грозе. — Но как подумаешь, каких это требовало затрат, не по себе становится. Эти бы марки, да на нужды рейха! Что нам, деньги девать некуда? Вон после сороковых сколько инвалидов и сирот осталось!

— Фюрер знал, что делает, — деликатно заметил ун-Ранк. — Он обещал, что от столицы большевиков ничего не останется и сделал. Получился памятник оружию и силе рейха. На века.