Голый завтрак

«Многие объекты страдают от сексуального унижения. Это нагота, стимуляция половыми возбудителями, постоянный надзор, смущающий объекта и предотвращающий облегчение от мастурбации (от эрекции во сне автоматически включается ужасная электровибрационная сирена, которая выбрасывает объекта из постели в холодную воду, сводя таким образом к минимуму вероятность «влажных снов»). Масса удовольствия – загипнотизировать священника и внушить ему, что пора осуществить ипостасные отношения с Агнцем, а потом направить ему в жопу какого-нибудь похотливого старого барана. После этого Следователь сможет добиться полного гипнотического контроля: объект будет кончать по его свистку и срать на пол, стоит лишь сказать «сезам, откройся». Нечего и говорить, что откровенным гомосексуалистам метод сексуального унижения противопоказан. (Кстати, здесь надо быть начеку и не забывать об общей телефонной линии… никогда не знаешь, кто подслушивает.) Помню одного малыша, так я довел его до такого состояния, что он обсирался при виде меня. Потом я мыл ему жопу и дрючил его. Это было очень приятно. К тому же красавчик он был что надо. А иногда объект плачет, как мальчишка, потому что не в силах удержаться от эякуляции, когда вы его дрючите. Короче, нетрудно понять, что возможности неисчислимы, как извилистые тропинки в большом прекрасном саду. Но стоило мне сделать первые шаги в поисках решения этой манящей проблемы, как я попал под чистку, устроенную партийными занудами… Ну что ж, son cosas de la vida».

Я добираюсь до Свободии, а она – боже мой! – чиста и уныла. Бенвей заведует ВЦ, Восстановительным Центром. Я захожу, и сразу после «как поживает такой-то?» – начинается:

– Сиди Идрисс «Стукач» Смизерс обо всем напел сендерам за сыворотку долголетия. Старого гомика могила исправит.

– Лестер Строганофф Смуун – «Эль Хассейн» – заделался латахом и пытается усовершенствовать ПАП, Процесс Автоматического Повиновения. Мученик отрасли…

(Латах – это человек, впавший в состояние, характерное для некоторых жителей Юго-Восточной Азии. Нормальные во всех других отношениях, латахи вынуждены копировать каждый жест, как только их внимание привлекают щелчком пальцев или резким окликом. Один из видов принудительно-непроизвольного гипноза. Иногда они получают травмы, пытаясь подражать движениям сразу нескольких людей.)

– Остановите меня, если услышите секрет атомной бомбы…

Лицо Бенвея сохраняет свои черты в фотовспышке настойчивости, ежесекундно подвергаясь неописуемому расщеплению или метаморфозе. Оно мерцает, как фильм, то теряющий, то вновь обретающий резкость изображения.

– Идемте, – говорит Бенвей, – я покажу вам ВЦ.

Мы идем по длинному белому коридору. Голос Бенвея вплывает в мое сознание из какого-то неопределенного места… бестелесный голос, то громкий и ясный, то еле слышный, как музыка в конце продуваемой ветром улицы.

– Изолированные группы, вроде туземцев архипелага Бисмарка. У них нет явного гомосексуализма. Треклятый матриархат. При матриархате всюду царят антигомосексуализм, конформизм и адская скука. Окажетесь где-нибудь при матриархате, идите, но не бегите, к ближайшей границе. Стоит побежать, и вас наверняка пристрелит какой-нибудь отчаявшийся латентный гомик из полиции. Значит, кто-то хочет приготовить плацдарм для наступления гомогенности на такой хаос возможностей, как Западная Европа и США? Еще один ебучий матриархат, что бы ни утверждала Маргарет Мид… Вон там вышла небольшая неприятность. Бой на скальпелях с коллегой в операционной. А моя ассистентка-бабуин набросилась на пациента и разорвала его в клочья. В потасовке бабуины всегда нападают на слабейшую сторону. И они совершенно правы. Нам не следует забывать наших славных обезьяньих традиций. Противником моим был Док Браубек. Бывший спец по подпольным абортам и толкач джанка (вообще-то он был ветеринаром), вновь призванный на службу во время нехватки рабочей силы. Так вот, Док все утро проторчал на больничной кухне, где лапал сестер и заправлялся угольным газом с «климом», а перед самой операцией, дабы набраться храбрости, глотнул двойную дозу мускатного ореха.

(В Англии, а главным образом в Эдинбурге, обыватели барботируют каменноугольный газ в «климе» – жуткой разновидности порошкового молока вкуса тухлой известки, – а потом тащатся от того, что получается в результате. Чтобы оплатить счет за газ, они закладывают все подряд, а если приходит человек отключить газ за неуплату, их воплями оглашается вся округа. Когда кого-то из тамошних жителей ломает от потребности в этом веществе, он говорит: «Я спекся» или «Эта старая печь мне на спину лезет».