Гончаров

Самобытные, нехарактерные для кружка Белинского мнения графа Толстого по поводу различных явлений и событий производили на Гончарова заметное впечатление. Очевидно, они были интересны друг другу. Уже после знакомства с Гончаровым, в апреле 1856 года, Толстой послал «Обыкновенную историю» В. Арсеньевой с припиской: «… Прочтите эту прелесть. Вот где учишься жить. Видишь различные взгляды на жизнь, на любовь, с которыми можешь ни с одним не согласиться, но зато свой собственный становится умнее и яснее». А 4 декабря 1856 года он записывает в своём дневнике: «Читаю прелестную «Обыкновенную историю»», то есть перечитывает роман Гончарова. Это было время, когда Толстой ещё мог сказать, что он «учится жить» у Гончарова: ведь он был на 16 лет моложе автора «Обломова».

В 1858 году Гончаров издаёт очерки своего путешествия под названием «Фрегат «Паллада»», а в 1859 году — роман «Обломов». Его имя прочно закрепляется в списке самых авторитетных современных писателей. Он едва ли не живой классик. Толстой же переживает в это время эпоху творческих исканий, и притом в основном неудачных. Он пишет такие вещи, как «Альберт», «Люцерн», «Три смерти», работает над «Казаками». Долгое время его ничего не удовлетворяет, так что он на рубеже 1860-х годов даже решает оставить литературу и поселяется в поместье. Роман «Обломов» Толстой воспринимаете восторгом. В письме к A.B. Дружинину от 16 апреля 1859 года он просить передать автору своё впечатление: ««Обломов» капитальнейшая вещь, какой давно, давно не было. Скажите Гончарову, что я в восторге от «Обломова» и перечитываю его еще раз. Но что приятнее ему будет — это что «Обломов» имеет успех не случайный, не с треском, а здоровый, капитальный и невременный в настоящей публике».[340]

Обычно цитирование отзыва Толстого на этом и кончают. Но следующая фраза Толстого показывает, что Толстого далеко не всё удовлетворяло в романе Гончарова: «Я же с тех пор, как стал литератором, не могу не искать недостатков во всех больших и сильных вещах и об «Обломове» много желаю поговорить». Именно эта фраза не могла не задеть мнительного и всегда сомневающегося в себе Гончарова. В его письме к Толстому от 13 мая не только прорывается неподдельное уважение к своему адресату, но и проглядывает некоторая осторожность, смешанная, однако, с уверенностью в действительной «капитальности» своего романа: «Ваше воззрение на искусство имеет в себе что-то новое, оригинальное, иногда даже пугающее своей смелостию; если не во всем можно согласиться с Вами, то нельзя не признать самостоятельной силы… Я желал бы указания не на случайные какие-нибудь промахи, ошибки, которые уже случились и, следовательно, неисправимы, а указания каких-нибудь постоянных дурных свойств, сторон, замашек, аллюр и т. п. моего авторства, — чтобы (если буду писать) остеречься от них. Ибо, как ни опытен автор (а я признаю за собой это одно качество, то есть некоторую опытность), а всё же ему одному не оглядеть и не осудить кругом и с полнотой самого себя».

Здесь уже чувствуется необычайное уважение Гончарова к своему адресату. Но истинный масштаб Толстого-художника гончаровскому кругу и ему самому раскрылся по выходе первых трёх томов романной эпопеи «Война и мир». В письме к И. С. Тургеневу от 10 февраля 1868 года Гончаров сообщает: «Главное известие берегу pour la bonne bouch:[341] это появление романа «Мир и война», графа Льва Толстого. Он, то есть граф, сделался настоящим львом литературы». Гончаров не сразу прочёл роман «Война и мир». Лишь осенью 1868 года он просит С. А. Никитенко прислать ему для прочтения произведение Толстого. Очевидно, уже первые три тома произвели на Гончарова сильнейшее впечатление, тем более что каждая часть отличалась определённой автономностью и сила произведения проявлялась даже в отдельных эпизодах. Сам Толстой писал по этому поводу: «Мне кажется, что ежели есть интерес в моем сочинении, то он… удовлетворяется на каждой части этого сочинения… Сочинение это может быть печатаемо отдельными частями, нисколько не теряя вследствие того интереса и не вызывая читателя на чтение следующих частей».