Гончие Дзара

— Точно, — согласилась Гия. — Их все равно должен был кто-то встречать. А поскольку ни намека на потревоженные датчики я найти так и не смогла, остается сделать вывод, что все это провернул некто, крайне хорошо осведомленный в тайнах куатов. Так-то.

И, похоже, не только куатов, подумал я, вспомнив о голове хэфу, найденной в боиджийской пещере.

Складывалось впечатление, будто некая крайне могущественная личность, а то и не одна, затеяла весьма запутанную игру, в которой оказалось столько переменных, что сделать прогноз в ней навскидку стало чуть менее, чем невозможно. Этот загадочный кто-то должен был знать о том, что конкретно юхани спрятали на Боиджии и успеть забрать вещицу и подменить ее на голову до того, как я и Затворник успели туда наведаться. Было ли это сделано недавно или голова пролежала там годы? Неизвестно. Скорей уж первое.

Присутствие Т’анна в Мероэ так же совпадением не являлось. Он сам сказал, что устроил западню для нас с Аргусом, а значит был осведомлен о нашем возвращении на Боиджию. Совсем необязательно, чтобы ему или тому, кто за всей этой историей стоит, было известно, что мы прилетели с Шуота. Но от факта того, что за нами внимательно наблюдали со стороны отмахиваться нельзя. Вероятно, что и Диана Винтерс в скором времени выяснит о моем весьма скором «воскрешении». Главный вопрос был в том, кто мог быть связан одновременно с военными силами Риомма, куатами, управлять гончими, знать о тайнах юхани и предугадывать наши с Аргусом действия?

— Есть предположения, кто все это устроил?

Аргус промолчал, и даже Гия, ничего не прибавив, лишь пожала плечами. Не нужно было быть элийром, чтобы понять, на уме у обоих как минимум по нескольку кандидатов, только вот вслух о них они почему-то говорить не пожелали.

Я мысленно выругался. Подобное упрямство и скрытность сильно раздражали. На личном опыте я мог сказать, что постоянные недомолвки и утайки порождают только еще больше проблем. Любая тайна рано или поздно все равно выплывет наружу, как бы кто ни старался от нее бежать. Другое дело, что пока до нее доберешься, можно пройти не один круг ада.

Размышляя, я невольно начал двигаться по помещению гробницы и на окружение больше внимания не обращал. Мне все не давала покоя скрытность Аргуса, за которую он упрямо и старательно продолжал цепляться. И ладно бы в том был еще хоть какой-то смысл. Так ведь нет! Очевидно же, что чем сильнее мы ввязывались во всю эту историю с Гончими Дзара, тем больше открывалось деталей о прошлом самого Аргуса. Слушая истории Гии, изредка дополняемые самим же стражем, я почему-то не мог отделаться от ощущения, будто сам он стыдиться всего, что с ним произошло. Словно для него было важно, что я о нем подумаю. Словно… он боялся, что всплывающие тут и там новые детали о нем смогут как-то изменить мое к нему отношение.

В голове тут же всплыла та совершенно нелепая фраза Аргуса о презрении. Ну что за сложный человек?

Невольно глянув на него, склонившего голову над одним из саркофагов, я не заметил, как оказался в дальнем конце помещения, где в таинственной полутьме обнаружилось кое-что еще весьма любопытное. В стене, являвшейся одной из граней многогранника, обнаружилось одно-единственное углубление, не слишком большое и в самый раз для того, чтобы оставить там какую-нибудь безделицу, к примеру, из личных вещей кого-то из заточенных в саркофаг. Вот только внутри углубления оказался предмет весьма спорного назначения, и потому, едва взглянув на него, я тут же обернулся к своим спутникам:

— Эм-м-м, а вам не кажется, что этой штуке здесь не место?

Аргус и Гия как по команде одновременно вопросительно посмотрели в мою сторону.

Я посторонился, указав на углубление. Там, в одной из черных металлических ниш лежала чья-то голова.

Глава 17

Сопереживание

— И в самом деле, — согласно протянула Гия и, бросив свое предыдущее занятие, приблизилась к углублению. Лицо ее при этом сделалось мрачно-сосредоточенным, что красноречивей любых слов говорило о неуместности обнаруженного здесь мною предмета.

Я, увы, не был специалистом в подобного рода вещах и, даже если б лично знал убитого, ни за что б не определил это так сходу. Однако даже моих скромных знаний анатомии оказалось достаточно, чтобы понять: голова принадлежала женщине. Об этом по крайней мере говорили весьма скромные размеры и довольно миловидные черты, которые все еще угадывались в посмертии, несмотря на совершенно варварским образом зашитые глаза и рот.

— Кто это такая? — спросил я, не сумев удержаться, и наклонился поближе. За что и был бесцеремонно оттянут, успевшим незаметно приблизиться, Аргусом. — Эй! Интересно же!

Гию мое восклицание однако слегка удивило и даже чуть-чуть покоробило, кажется. Во всяком случае, свой следующий вопрос она задала с каким-то изумленным отвращением:

— Тебе интересны трупы? Ты что извращенец или типа того?

Аргус, все еще державший руку на моем плече, тихо фыркнул.

Я же праведно возмутился: