Гонки на выживание

Прикрыв глаза, он расслабился — аутотренинг всегда помогал быстро восстановить силы. Он спал и не спал, попеременно заставляя тяжелеть и теплеть то одну, то другую руку, в то же время чутко прислушиваясь к негромким голосам тех людей, что привлекли его внимание. Они не уходили, не уезжали, словно тоже ждали чего-то. Но вот оттуда, где стояли они, до него донесся едва различимый звук вызывного сигнала микрорации. И те пятеро тотчас двинулись с летного поля.

Через секунду и он уже был на ногах и, стараясь быть незамеченным, пошел к главному КПП, где ярко светили прожектора и прогуливались у ворот люди с оружием.

Вдруг один из идущих впереди оглянулся. И тут же раздался одновременно изумленный и недоверчивый возглас:

— Мать честная! Никак ты, Голубков?! Константин!

* * *

Дышать становилось все тяжелее: они поднялись уже на большую высоту, летели в семи-восьми километрах от земли. Все сильней ощущался и холод. Однако признаков глубокого кислородного голодания пока не было. Вероятно, фюзеляж был все же герметизирован, хотя и не так, как салоны обычных пассажирских лайнеров.

Пастух и Боцман лежали между ящиками не шевелясь, у обоих затекли руки и ноги, ломило спину и шею. Это было опасно: перед тем, что им предстояло, мышцы должны были быть в идеальном физическом состоянии. А самолет поднимался все выше и выше… — Задохнемся мы тут на фиг, — под грохот двигателей прямо в ухо Пастуху с трудом выговорил Боцман, растирая свои немеющие руки и ноги.

— Ладно, — ответил Пастух и взглянул на светящийся циферблат часов: они находились в воздухе уже второй час… — Пошли на разведку.

И они поползли друг за другом по тесному коридорчику в сторону хвоста, достигли сквозного поперечного просвета, расползлись по нему вправо и влево и осторожно выглянули из-за ящиков. В огромном грузовом отсеке стоял все тот же полумрак, лишь несколько светильников горели по бортам и в потолке небесного колосса. Но и этого света Сергею хватило, чтобы различить в хвостовой части фигурку человека, сидящего в кресле спиной к борту. Он был метрах в сорока и казался совсем маленьким, но, приглядевшись, Пастух с завистью увидел, что на лице того — кислородная маска, а в руках — укороченный «Калашников». Сергей повернул голову. И в носовой части сидел такой же вояка при оружии.

Они снова сползлись в середине отсека.

— Двое, — прохрипел Боцман. — С оружием и в масках.

— И с моей стороны, — сказал Сергей. — Всего внизу — четверо. Стало быть, наверху трое.

Дышать было трудно, сердца колотились, перед глазами плыли сине-зеленые круги. Оставался только один путь — он напрашивался сам собой. Не сговариваясь, они снова вскарабкались на ящики и поползли по ним в сторону хвоста. Тут их увидеть не могли.

Огромный самолет плавно покачивало с крыла на крыло, и они что есть силы цеплялись на виражах за такелажные тросы и монтажные скобы. Ближе к хвосту шум двигателей стал намного сильней. Они ползли долго и наконец оказались над головами противников.

Сгруппировались, вдохнули поглубже и одновременно обрушились на них сверху.

Те, видно, дремали, так что дальнейшее заняло не более десяти секунд. Не дав ни тому, ни другому выйти из шока, они умело вырубили обоих, сорвали с них дыхательные маски, завладели оружием и, уже в масках, облачившись в бронежилеты и утепленные куртки противников, быстро заняли их места, подсоединив рифленые патрубки к разъемам кислородной системы.

Несколько минут они с наслаждением вдыхали подогретый кислород. Казалось, бодрящая жизненная сила вливается в легкие, вытаскивая из бредового полусна.

Двое поверженных лежали за высоким контейнером, и те, что были впереди, увидеть их не могли.

Вдруг один из лежащих зашевелился. Вслед за ним раскрыл свои мутные глаза и второй. Боцман не стал мешкать. Спецснаряжение из посылки дяди Кости оказалось как нельзя кстати.

Р-раз! — и заклеены кусками скотча рты.

Д-два! — и сверхпрочные легкие пластмассовые наручники защелкнулись за спинами на запястьях.

Т-три! — тонкий пеньковый шнур перехлестнулся двойным морским узлом, крепко стянув лодыжки одного с лодыжками другого и намертво зафиксировался на крепежных тросах. Они лежали, выпучив глаза, профессионально спеленутые «двойным валетом»головами в разные стороны, ногами к ногам, и, видно, не могли еще уразуметь, что произошло.

Боцман невозмутимо занял чужое кресло и строго погрозил лежащим пальцем. Те непроизвольно задвигались, пытаясь высвободиться. Дмитрий очень доходчиво показал им дульный срез своего автомата и на миг поочередно прижал к их ноздрям кислородную маску, мол, делайте выводы: выбор за вами. Вдруг под камуфляжем одного из блокированных ожила переговорная рация.

Пастух стремглав метнулся и сорвал с обоих поверженных их переговорные устройства. Одну рацию кинул Боцману, на второй перевел рычажок и поднес к уху.

— Кабанов, Махотин! Как вы там? — прошепелявила рация.

Пастух выждал — не отзовутся ли те, впереди, и после паузы проговорил в микрофон:

— Летим нормально.

— Горюхин! Климов!

— На связи! — откликнулись сидящие в носовой части.

— Кофейку хотите? Горяченького?