Гонки на выживание

— А вдруг… — Какие еще «а вдруг»? Фигли учить тебя, Гришин? Поставишь на одиночный выстрел… Выполняй!

— У-У-У… — зарычал Боб… — Да подождите вы… Скажу, что знаю. Только знаю я мало… Тех, внизу, срочно бросили на замену… Поначалу мы должны были убрать каких-то других… Гусев торопливо поднес «зажигалку» к его разбитым, трясущимся губам… — Знаешь, кто должен был лететь вместо тех? — толкнул плечом Гусева Пастух, когда главарь выложил все, что имел за душой, — фамилии, звания, пароли — и двое в черном из отряда «Молния» уволокли его в задний салон верхней палубы «Руслана».Мы. Моя группа. Представляешь?..

Они молча смотрели в глаза друг другу, все понимая.

— Пошли в кабину, — сказал Гусев. — Мне надо связаться с моим полковником.

* * *

Больше двух часов грохотала ночная гроза над Андреаполем.

Но вот, наконец, она выдохлась, изошла ливнем и грохочущим электричеством.

Канонада смолкла, потоки ливня обратились в неспешный тихий дождь.

Наконец под крыльями «ила» засвистели турбины.

— Осторожно, двери закрываются! — закричал Мухин, перекрывая грохот.Следующая остановка… Самолет потянулся на старт. К ним подошел один из членов экипажа.

— Наденьте наушники внутренней связи. Пристегните ремни. Сейчас пойдем на взлет.

Они послушно выполнили распоряжение. «Ил» выкатился куда-то и замер в черноте, приглушенно свистя четырьмя двигателями. Томительно шли минуты… — По-моему, ребята просто передумали, — прокричал в ухо Олегу Мухину Артист.

— Я уже ничему не удивлюсь, — кивнул тот и, как жених на невесту, взглянул на белый «лендровер».

Время шло, а они все не взлетали, словно летчики решили выжечь на земле все наличное топливо. Самолет вздрагивал, сдержанно грохотал, но не двигался к взлетной полосе. Артист и Муха во все глаза смотрели в черные иллюминаторы. Но ничего, кроме уходящего к горизонту пунктира красных сигнальных лампочек по краю полосы, там не было видно. Тревожное ожидание нарастало.

Артист уж было снова хотел отправляться к «вагоновожатым», как вдруг вдали в дождливом черном небе над взлетно-посадочной полосой появились огни. Сверкая в темноте и отражаясь на мокром бетоне, они медленно сближались со своим отражением.

— Так вот кого мы ждали! — воскликнул Злотников. — Ну и страшила!

Даже издали было видно, что навстречу земле идет нечто пугающе-величественное. Зеленые и красные мигающие искры на концах крыльев, длинные лучи посадочных фар, пробивающие струи дождя, алые вспышки… — Семка! — с мальчишеским восторгом вскрикнул Муха. — Вот это да!

Гигантский самолет, как темное облако, пронесся во мгле по полосе, и к нему тотчас устремились какие-то машины.

Если бы знали в ту минуту бывшие лейтенанты спецназа Мухин и Злотников, кого вернул на землю приземлившийся «Руслан», тот самый, что несколько часов назад мелькнул под их вертолетом на краю поля Чкаловского аэродрома! Ах, если бы они знали!

Но Ил-76 увеличил обороты, выехал на полосу, развернулся и побежал на взлет, вновь разнося друзей на тысячи и тысячи верст.

* * *

Черный «сааб» полковника Макарычева въехал в Москву глубокой ночью. Виктор Петрович давно отпустил своих людей, и те уехали на машине Голубкова.

Измотанный волнениями, Голубков дремал рядом с ним на переднем сиденье.

Машина притормозила у светофора, он встрепенулся и поднял голову.

— Я вообще-то не спал, Витя. Просто ехал и думал с закрытыми глазами. Даже кошка и та умеет извлекать уроки. Мы не можем больше вести это дело разобщенно.

Надо объединяться. Кто-то должен все-таки друг другу верить… Может быть, уже случилось непоправимое там, в самолете. И тогда вина за это полностью ложится на нас.

— Согласен, — кивнул Макарычев. — Не на сто, а на двести процентов. Но мы люди военные. Инициатива наказуема, надо мной начальство… — Все упирается в то, — сказал Голубков, — насколько ты своему начальству доверяешь.

— Кому-то доверяю, — сказал Макарычев, — кому-то не вполне. То, что это дело вообще начали крутить, все-таки обнадеживает. В любом случае решение о том, объединяться нам или по-прежнему бегать ноздря в ноздрю параллельным курсом, то и дело рискуя ухлопать союзников, должно быть принято не нами.

— Все равно, — сказал Голубков, — я хочу свести тебя со своим руководством. А уж там пускай решают.

— Я не против, — кивнул Макарычев. — Валяй! Через пять минут Константин Дмитриевич уже связался с управлением и говорил с Нифонтовым. Выслушав полковника, генерал не думал долго.

— Где вы сейчас? — спросил он. — Нужно срочно встретиться.

— В районе ВДНХ.

— Хорошо. Покрутитесь там с полчасика. Встречаемся в час тридцать на углу Аргуновской и Королева. Вы узнаете мою машину. Как увидите — езжайте за мной.

* * *

Голубков сразу узнал черную «Волгу», ту самую, в которой они возвращались с Нифонтовым зимой из того далекого подмосковного городка после памятного разговора в электричке. Нифонтов снова был за рулем, один в машине.

— Вон он, — показал Голубков. — Посигналь ему.

Но Александр Николаевич уже и сам увидел Голубкова, сбавил скорость, пристроился сбоку.

— Живой еще? — крикнул он, чуть высунувшись из открытого окна машины.Давайте к бровке.