Гонки по лабиринту

- Господи, Андрюха. - Он покачал головой и затянулся сигаретой и сделал глоток холодного пива. Выдохнув, он посмотрел в окно. - Я помню, после того, как это стало слишком безумным для меня - жонглировать, трахаться с Дианой и работать на Бориса. Я просто отрезал его от себя. Диана совсем растерялась. Он почти все испортил, появляясь у меня дома в разное время. Я не знаю, почему он не узнал. Наконец я сказал ей, что убью ее, если она не остановится. Пусть это будет похоже на несчастный случай или что-то в этом роде. Это прояснило ей голову. Но потом через месяц они расстались. А через месяц она сказала ему, что хочет развестись. Эта последняя новость произвела на Бориса интересное впечатление. Однажды вечером я был у себя дома, и Борис позвонил откуда-то и сказал, чтобы я оставался на месте. Я могла бы сказать, что он был пьян. Я думал. О черт, он узнал обо мне и Диане. Я решил, что она просто устала и рассказала ему - иногда она бывала сумасшедшей - а потом возненавидела его, захотела взорвать ситуацию и рассказала ему. Я ожидал, что Борис захочет иметь что-то вроде конфронтации со мной. Когда он появился, он был в ужасном состоянии. Я даже не знаю, как, черт возьми, ему удалось это сделать. У него была с собой бутылка любимого коньяка, и он был в слезах. В тот день Диана сказала ему, что хочет развестись. Он начал пить в мэрии, что было очень рискованно, и это показывало, как сильно он был сбит с толку новостями. Это была странная сцена. Плохие новости и выпитое спиртное повергли Бориса в это погруженное в себя горе, и он принялся обнажать передо мной свою душу. Дерьмо. Я ненавижу такие вещи. Он рассказывал мне все эти интимные вещи - о себе и Диане - как чертов студент второкурсник. Он сказал мне гораздо больше, чем я хотел услышать, но это было даже забавно, что он решил выложить мне всю эту мучительную эротику. Черт возьми, за четыре месяца супружеской неверности я узнал о пуговицах и трусиках Дианы больше, чем Борис сумел узнать за восемь лет супружества. Но я напился с ним и хорошо провел время, занимаясь этим. У меня не было никаких сомнений, обманывать ли его.

Дмитрий опустил уголки рта и покачал головой.

- Я лгал Борису задолго до того, как начал трахать его жену. Пительников - тот человек, которому нужно лгать, если хочешь сохранить хоть какую-то целостность, хоть какое-то самоуважение.

Оба местных парня выслушивали эту грязную историю со стоическим выражением лица, но Андрей никак не мог понять, поняли ли они то, что услышали, а если поняли, то что подумали об этом. Он и сам не был уверен, что думает по этому поводу. Какой в этом был смысл? Дмитрий, казалось, выкопал это неприятное воспоминание из самых темных уголков своего сознания. Или, может быть, оно притаилось там, глядя на него из темноты, и он говорил о нем, чтобы облегчить растущее беспокойство от его присутствия, так же, как человек периодически вскрывает фурункул, который набухает, но отказывается заживать. Конечно, это подразумевало моральное качество его рассказа, и Андрей серьезно сомневался,что это было так.

- Разве он не сможет помочь Лене? - Спросил Андрей, решив полностью проигнорировать рассказ.

- Ни за что, - сказал Дмитрий, поднял подбородок и выпустил единственное колечко дыма. - если завтра к нему придут, допустим, из МГБ с ордером на арест Елены, он ее выдаст, можешь не сомневаться.

- Поэтому ты привез нас сюда?

- Ага, - он повернул голову к Андрею и ткнул в него указательным и средним пальцами, сигарета тлела между ними. - Когда я узнал, что Лена жива, я начал анализировать некоторые...возможности. Такие вещи, как освобождение, требуют времени. Я не был уверен, к каким вариантам я должен быть готов. Я связался с Борзюком, чтобы выиграть время. Это задержит людей Пительникова еще на некоторое время, может быть, даст мне фору. Я хотел найти Лену раньше всех.

- А как насчет той информации, которую ты мне дал о том, что у местных силовиков есть досье на Лену?

- Верно. Все, что я сказал тебе, было правдой.

- Откуда взялся полицейский рапорт?

- Именно там, где он и бы составлен. Я попросил кое-кого перепроверить это.

- А крестьяне, которые нашли тело?

Федоров кивнул.

Андрей остановил себя, прежде чем произнести это.

- А как же Гражинский?

Федоров посмотрел на него и медленно улыбнулся.

- Добрый доктор? Ну, я попросил кого-нибудь сходить к хорошему доктору, но тот уехал. Куда именно? Ну, может на передовую, может еще куда. Я не знаю.

Андрей гадал, сколько из того, что сказал ему Гражинский, было откровенной ложью, а сколько - правдой.

- И поэтому ты сказал, что проверишь своих информаторов.

Федоров кивнул.

- Да. Помнишь, я говорил тебе вчера вечером, что меня заморозили мои постоянные источники, что мои расспросы о Лене идут вразнос? Ну, это было по-другому. Все, что я хотел знать сейчас, - это была ли она схвачена местными силами безопасности. Я подумал, что, может быть, они наконец-то поймали ее. Это был вопрос, который никому не будет стоить боли. Но ничего не приходило. Все скрывали, словно этого не случилось. Словно ее не существовало.