Гонки по лабиринту

- Тебе это может показаться немного рискованным. - Федоров на этот раз не усмехнулся. - Единственное, что я хочу сейчас сделать, это как можно быстрее переправить Лену через границу. - Он выставил вперед ногу, пнул ногой стул и сел. - Ты можешь быть моим лучшим выбором для этого. - Он взял свою красную пластмассовую зажигалку и постучал ею по столу. - Я не знаю, зачем Борзюк тебе помог, но я уверен, что он сделал это для себя, а не для тебя. Он что-то задумал, и это что-то важное, иначе он не стал бы стрелять в охранника. Эдуард больше не делает этого просто так. Он уже несколько лет не занимается убийствами. Но я готов поспорить на значительную сумму, что он уже вытащил своих агентов для слежки за вами. Он знает, как это делается; раньше у него это получалось лучше всего.

Федоров замолчал, его мысли бежали впереди него. Он постучал красной зажигалкой по столешнице, конец за концом, конец за концом, поворачивая ее и постукивая по ней. Андрей посмотрел на оставшегося парня, который встретил его взгляд таким непроницаемым, как будто он был незрячим.

Федоров с силой ударил зажигалкой по столу. Он сказал что-то на украинском парню, который тут же встал и вышел из комнаты.

− Он собирается сказать остальным, чтобы они проводили тебя, - сказал Дмитрий, имея в виду охранников на улице. − Мне нужно кое-что обдумать, прежде чем мы приступим к делу. Я свяжусь с тобой завтра. У тебя не будет никаких проблем с возвращением домой. Но никогда больше сюда не приходи. Все эти люди уйдут после сегодняшнего вечера. Здесь живет только женщина, которая готовила еду. Не стоит привлекать к ней внимание.

Федоров встал, но Андрей не двинулся с места; он сдерживал бурлящий гнев. Он знал, что у него нет другого выбора, кроме как играть по правилам на земле, но его раздражала необходимость оставить все на кого-то другого. У него не было никакого рычага, и он чувствовал эмоциональный эквивалент невесомости. Возможно, это был последний раз, когда Андрей видел Дмитрия, и он ничего не мог с этим поделать.

Федоров читал его мысли.

− Тебе лучше взять то, что ты можешь получить, Андрей. Это всегда разумный выбор здесь, внизу. Это может выйти из-под контроля очень быстро.

Он протянул руку, поднял автомат и положил его перед Андреем. Он достал из кармана обойму и положил ее рядом с пистолетом.

−Это тебе пригодится, - сказал он.

Андрей встал, поднял пистолет, взял обойму и засунул ее обратно. Он сунул пистолет за пояс брюк. Это была чертовски выгодная сделка.

***

Глава 27

Андрей был благодарен за пистолет, который, как он заметил, был последним "Хеклер-Кохом", хотя иметь его было противозаконно. Но он уже видел достаточно, чтобы понять, что нарушение дээнэровского закона о контроле над оружием - каким бы оно ни было - было наименьшей из его забот, если он оказывался в ситуации, когда ему приходилось его использовать. С другой стороны, он задумался, что бы он с ней сделал, если бы она была у него, когда Борзюк застрелил парня несколькими часами раньше. Он мог совершить ужасную ошибку. Так что, возможно, ему повезло. Но у него было тошнотворное чувство, что у него еще будет много шансов ошибиться.

Когда он вышел из кухни во двор, то остался один. Двух местных парней поблизости не было. Он прошел по булыжной мостовой в одиночестве, а когда открыл кованые ворота и вышел наружу, люди, которых он видел в двух машинах по обеим сторонам улицы, исчезли, остался только один высокий худой мужчина. Учитывая, что Федоров всегда был одержимо дотошен в вопросах своей безопасности, Андрей был удивлен, что Лене было велено привести его в этот дом. Это было не то место, которое он мог забыть.

Водитель завел машину и они поехали дальше, выезжая из Киевского района, пока улица Челюскинцев не начала сворачивать на улицу Мира. Проехав мимо стадиона 'Шахтер', он миновал мост и повернул на юг, направляясь обратно в Калининский район, но избегая центральных улиц. Свернув на Лазаренко, при подъезде к дому Андрея ему пришлось въехать под арку и заехать во двор. Он припарковался, выключил двигатель и Андрей быстро вышел, даже не прощаясь.

Он поднялся по лестнице, усталый и встревоженный. Теперь уже невозможно было понять, что происходит. Во всей их компании не было ни одного человека, которому он мог бы доверять. Он вошел в свою комнату и сбросил туфли. Место ему теперь казалось странным и одиноким, и ему хотелось поговорить с кем-либо от кого можно услышать что-нибудь безопасное, предсказуемое и надежное. Он позвонит Лене утром. С горящими глазами он вынул пистолет из-за пояса и положил его на маленький секретер у кровати, снял пиджак и бросил его на одно из кресел, а затем рубашку, брюки и носки. Он прошел в ванную, умылся с мылом, почистил зубы, а потом прошел в спальню и упал на кровать. Сон был внезапным и глубоким.