Гора Мборгали

Григани! В те времена в Тбилиси было двое оригиналов. Один скромно и терпеливо стоял с утра до вечера на проспекте Руставели возле магазина "Люкс". Одет был совсем как Сталин, даже руку держал просунутой между пуговицами кителя. И внешне это был Сталин, точь-в-точь. Стоял, являя себя миру. Сам ни с кем не здоровался, и с ним никто не заговаривал, по крайней мере, я не видел. Стоял, и все. Вторым оригиналом был Григани, одевался он как денди лондонский или на манер денди. Красивый, рослый, элегантный, он был комбинатором, ловчил в одном из городов. По приезде в Тбилиси любил пройтись по проспекту Руставели. Здесь у него была дама сердца, полунемка-полугрузинка, очень красивая женщина, и, надо думать, приезжал он в город из-за нее, но поскольку был человеком крайне занятым, то совмещал свои наезды с каким-нибудь делом, иначе не выбрался бы. Как-то раз стоим мы на проспекте Руставели возле "Вод Лагидзе", я и несколько парней. Навстречу, со стороны площади, идет, прогуливаясь, Григани под руку со своей красоткой. Не доходя до "Лагидзе", он встречает знакомого и останавливается переговорить с ним, а женщина продолжает идти и, минуя нас, проходит немного вперед. Григани догоняет ее. Кукури Сихарулидзе, провожая женщину жадным взглядом, довольно громко говорит: "У-у, вот хороша баба для е...и!" Григани, оборачиваясь, спокойно замечает: "Ничего особенного!" Нашу реакцию легко себе представить, тем более что Григани эту фразу бросил вскользь и, подхватив под руку возлюбленную, пошел своей дорогой.

Дед Леван был известен в обществе своими безобидными шутками, острым язычком, и вот как его юмор вылился в цинизм!.. Все, что осталось после революции у обнищавшего дворянина, так это его хата в одну комнатенку в Кикети, ореховое дерево да небольшой дворик. В Тбилиси он ютился с сестрой в трущобах и с наступлением весны перебирался в Кикети. Жили они здесь до поздней осени, все равно как господа, мешкавшие съезжать с дачи в ожидании крестьянского оброка и распоряжений, связанных с урожаем. Дед Леван коротал дни, лежа на циновке под ореховым деревом. Подложив под голову мутаку, он дремал или предавался размышлениям. Чоголия снимали конфискованную у кого-то дачу. Сам Чоголия был военным, прибывшим в Грузию в составе одиннадцатой армии. Потом он заделался партийным функционером. Жена его из прежней Елизаветы Петровны стала Элладой, так, пожалуй, звучало культурнее. И был у них сын лет шестнадцати, звали его Денисом, а мы дразнили его Деникиным, что вызывало крайнее негодование всех членов семьи. Как-то раз Деникин задал деду Левану щекотливый вопрос: "Весь день, все лето и всю жизнь вы лежите под этим орехом. На что вы живете, откуда у вас деньги?" Деникин был кретином, сам бы он до этого не додумался, стало быть, повторял то, о чем говорили в семье. Дед Леван смекнул и ответил: "Присылают из Парижа". Деникин полюбопытствовал: за что? "За то, благодаря чему люди размножаются", - ответил дед Леван. О том, благодаря чему люди размножаются, Деникин, естественно, знал и удивленно справился: "Почему выбрали именно вас, что, своей у французов мало?" "Они покупают, чтобы улучшить свою породу", - пояснил дед Левам. На этом разговор кончился, но на следующий день Деникин снова навестил деда Левана на сей раз с деловым предложением: "То, благодаря чему люди размножаются, мое не пригодится?" Дед Леван оглядел Деникина с макушки до пят, одобрительно покивал головой и велел нести в небольшом аптечном пузырьке - погляжу, если сгодится, отошлю. Мальчик так быстро примчал "небольшой аптечный пузырек", полный того, благодаря чему люди размножаются, что дед Леван заподозрил фальсификацию. Но нет, продукт был натуральным, еще теплым. Несмотря на это, дед взболтал пузырек, подставил его под солнечные лучи, пробивающиеся сквозь ореховые листья, и сказал Деникину: "Не годится, за это французы не заплатят..."