Гора родила мышь. Бандеровскую

Такой заголовок имеет текст авторства проф. С. Кульчицкого. Уже в первом предложении, утверждая, что соответствующий закон Украины признал «війсковиків» УПА… лицами, которые относятся к участникам боевых действий, автор обнаружил, что он подвержен влиянию украинской националистической историографии. Откуда же, как не из нее, взял проф. Кульчицкий название військовики? В украинском литературном языке такого названия нет, оно не упоминается ни в современных, ни в старых словарях украинского языка, этого слова нет ни в «Словаре украинского языка» Бориса Гринченко, ни даже в диаспорном «Правописном словаре» Г. Голоскевича. В законе такого названия нет, а если бы было, то оно, происходящее, вероятно, от 

«військового» (военнослужащего), должно было бы быть подвержено проф. Кульчицким семантическому анализу с целью уточнения этого понятия. Профессор Кульчицкий, после многих лет изучения украинского национализма, должен бы согласиться, что, поскольку речь идет об участниках УПА, то они отнюдь не являются «військовиками», то есть «военнослужащими». «Военнослужащий» — это «принятый, установленный в войске, в армии», а УПА армией не была, хотя в название УПА и входило слово «армия».

Того, что по его оценкам УПА была «войском», С. Кульчицкий не скрывает, он так и пишет, что в работе речь идет об «исторической оценке воинского формирования, которым была УПА»

. Он это подчеркивает, упоминая «боевиков ОУН» и «войсковиков УПА». Но, видимо, С. Кульчицкий сам не уверен в таком названии, так как уже в следующем предложении он, имея в виду УПА, пишет, что «органы советской власти боролись с повстанческим движением». Так как же это так, что после семи лет исследований проф. Кульчицкий не в состоянии определиться, была ли УПА «армией» («войско», «войсковик») или «повстанческим движением», членов которого следовало бы называть «повстанцами»? В противоположность проф. Кульчицкому, автор этой критики доказывает, что УПА не была «войском» (армией), так как войско является государственной структурой, а ОУН Бандеры, несмотря на провозглашение «Акта 30 июня» (о котором дальше), государственным органом не была. УПА не была также движением повстанческим. Во всем мире и в любое время повстанческие движения формируются исключительно из добровольцев-повстанцев, а не по приказу («восстания», спонтанные или определенным образом организованные, по семантике слова, не возникают по приказу). В то же время, уже в мае 1943 года, УПА состояла из «мобилизованных» в нее с применением террора не менее чем на 50 %, а на переломе 1943/1944 лет «мобилизованных» в УПА было уже не менее 90 %.

Кроме того, известно, что УПА истребляла гражданское население (против чего не возражает сам С. Кульчицкий, и далее также это будет видно), так как же можно при этом называть ее участников «военными»? Авторам научных проработок следовало бы пользоваться научной, адекватной к фактам, терминологией, а не пропагандистско-политическим жаргоном.

Каким же формированием была бандеровская УПА?[5] На этот вопрос находим ответ у творца «первой» УПА — у Тараса Бульбы-Боровца, он бандеровскую УПА называет «партийными боевками» ОУН Бандеры.[6] Следует отметить, что раз в «Отчете» говорится про УПА, которая была вооруженным формированием ОУН Бандеры, то в критике не обойтись без использования такой националистической терминологии в отношении националистических формирований. Также оправданным будет воспользоваться такими названиями, как «боевик», («боевкар» от «боївка») и т. п.

В одном, и только в одном, прав С. Кульчицкий, когда он говорит, что советские пропагандисты твердили о том, что повстанческое движение

(то есть ОУН-УПА — В.П.) было инициировано гитлеровскими спецслужбами и отрицает это утверждение. Неизвестно ни одного доказательства этого. Вооруженные силы ОУН Бандеры появились по инициативе бандеровцев вследствие событий, которые происходили в начале 1943 года на Волыни, об этом речь будет дальше. Сказанное не противоречит утверждению, что ОУН Бандеры и ее вооруженные формирования (подчиненные ей непосредственно или только политически) были тесно связаны с немецкими оккупационными силами, с коротким, продлившимся всего приблизительно восемь месяцев, перерывом. Об этом также речь будет дальше.

Называя бывших участников УПА «ветеранами», С. Кульчицкий становится тем самым на бандеровские позиции. Они таковыми не являются ни по оценкам ветеранов Великой Отечественной войны, ни у многих исследователей проблемы украинского национализма, в том числе и в оценке автора этой критики, так как ветераном не может быть член преступного формирования.