Горбатые атланты, или Новый Дон Кишот

Чтобы не метать бисера перед Сидоровыми, Сабуров злым монотонным голосом, будто номенклатуру швейных изделий, перечислил перспективы полученных результатов и со злобной тоской воззрился в окно, словно надеясь увидеть там припавшую к стеклу третьего этажа тень академика Семенова. "Жаль, что не знаком ты с нашим петухом", - ожидал он услышать. И...

- Вот это да-а... - оглушенно выдохнул златокудрый хлопчик.

- Как прозрачно... - растроганно пропел изможденный верблюд.

Сабуров с недоверием оторвался от окна. Эти двое - он не видал лиц прекраснее...

Потом выступил интеллигентный М. Сидорчук - оппонент, заранее изучивший работу. Как и положено посредственности, М. Сидорчук ни в чем на свете не находил предмета ни для изумления, ни для восхищения: все существовало для пользы. Он заговорил о том, что пользоваться театральным фойе для связи с Америкой во время спектакля неудобно, а что до экспорта овса...

- Не в этом жэ ж дело! - вдруг выкрикнул златокудрый хлопчик. - Это жэ ж совершэнно новый рэзультат, его можэт пять ходоу трэбуется осмыслять!

- И такой прозрачный... - сладострастно скалился верблюд.

И дуновение Красоты коснулось кислых физиономий... Вот что влечет к открытиям! А не желание пользы, которое в конце концов уведет тебя не дальше магазина, не по эту, так по ту сторону прилавка.

Слыша, какой возбужденный гомон поднялся в аудитории, Рогович, которого всегда удивляло, что люди могут интересоваться чем-то еще, кроме установления вареных яиц на горизонтальных поверхностях, все же почувствовал себя обязанным как-то присоединиться, а может быть, даже дать немножко добра.

- Это ваша докторская? - спросил он дружелюбно.

Сабуров скромно развел руками - не мне, мол, судить. Рогович уже приятно приоткрыл рот, но тут по лицу его пробежала тень.

- А... а как к вашей работе относится... э... э... товарищ Колдунов? - Он замешкался, опасаясь неправильно произнести имя-отчество Колдунова.

- Моя работа лежит вне круга его интересов, - как бы предлагая не сердиться на Колдунова, мягко сказал Сабуров.

На чистосердечном лице Роговича промелькнул испуг: его едва было не впутали в какие-то сложные отношения, которые могли бы отвлечь его от безмятежных трудов по установлению куриных, голубиных и страусиных яиц на крышах домов и в собачьих конурах, на дне озер и горных вершинах, а потом - кто знает - может быть, удастся выйти и на оборонную тематику: установить вареное яйцо на сиденье подводной лодки или искусственного спутника, а уж это верная Госпремия.

- Очень, очень интересная работа, - с облегчением выпроваживал он Сабурова. - Мы обязательно ее опубликуем.

Так появилось несколько страничек в захудалом издании - бутылка была брошена в океан и неподвижным холодным камнем улеглась на дно его души. А научная общественность продолжала заниматься собственными делами, публикуя в солидных изданиях серьезные исследования, которые сабуровским методом могли быть обращены в коротенькие замечания к основной теореме.

Отчего именно юнцы совершают дерзкие открытия? Оттого же, отчего новые острова открывают бродяги, а не солидные домовладельцы, у которых все есть. И если солидные домовладельцы станут возглавлять экспедиции... Словом, нужно было не шляться по морям, а искать признания у домовладельцев. Сабуров опубликовал несколько изящных заметок, суливших результаты, солидные даже в домовладельческой валюте. Но прелестная пыльца Красоты была снята уже в первых публикациях, - дальше оставалась только чугунная работа. Поплевывая, Сабуров еще мог выносить всеобщее безразличие; но выносить его, занимаясь каторжным трудом... Как это умел Семенов: не только изобрести асфальтовое покрытие, но и собственноручно заасфальтировать полгорода, не только изобрести колесо, но еще и целую осень возить картошку с полей? Он как будто и вовсе не интересовался, что там у смертных считается престижным, а что непрестижным, - он готов был служить и в пустом храме. "Те, прежние, и без того ощущали себя солью земли - слугами величайшего божества. Зато мы, приживалы, кому на каждом шагу указывают, чей хлеб едим, - нам нужны ежеминутные пластыри на нашу израненную гордость..."

Сабуров проглядывал журнал за журналом: большей частью шли стандартные батоны без изюма - разве лишь с тараканами. Внезапно он вздрогнул: В. М. Крайний - имен двух соавторов было не разглядеть в слепящем свете главного имени. Сабуров поспешно заглянул в список литературы. На него ссылались хитроумным образом, перечислив всех от Ромула до наших дней, никак не подчеркнув, что все, кроме него, чистая историография.

Статье Крайнего шел третий год. А начался их роман...