Горбатые атланты, или Новый Дон Кишот

Наталья, не в силах пережить предательство в одиночестве, рассказала ближайшим друзьям, немедленно переставшим в упор замечать Илюшу, который и без того натыкался на мебель и каждое слово выговаривал лишь с третьей попытки, а на четвертый день, улучив в обеденный перерыв минутку, - обедать ей было некогда, только кто-нибудь из женщин сжалится и заварит ей чайку покрепче, - обратился к ней за отпущением греха: только чужое слово, объяснял Андрюша, способно избавить нас от сомнений. Илюша лепетал, что на нем лежит долг перед семьей: мать, жена и автомобиль "Волга".

Наталья, собрав все силы, не отрываясь от бумаг, сухо пожала плечами: "Мы никого не держим". Сердце колотилось прямо в ушах, но... миловать за предательство коллектива - это не ее личное право. Через час ей позвонила осведомительница и восторженным шепотом сообщила, что Илюша полчаса просидел у Сударушкина среди громовых раскатов его фальцета и вышел весь багровый, хоть прикуривай, и чуть ли не в слезах, однако приказ о его назначении взбешенный Сударушкин изъял из подготовки.

Но гвардейцы по-прежнему не замечали его в упор, и он ходил такой потерянный и бледный, что Наталья всерьез встревожилась за его хилое здоровье и начала обращаться с ним поласковей, а за ней стронулись и остальные. Только Сережа остался непримирим: "Такие вещи прощать нельзя!" И нужно было растолковывать ему, как трудно Илюше выдержать постоянный нажим трех таких махровых мещанок, как мать, жена и "Волга".

Одна нежданная радость свалилась: Федоренко ушел заведовать крематорием. Наталья не преминула указать Сударушкину: "Вот оно - ваше умение подбирать кадры. Это же позор: значит, ему абсолютно все равно, чем руководить!" Однако Сударушкин остался вполне серьезен и внушителен: "В этом и заключается талант сильного организатора". Для своего незнания ничего ни о чем они изобрели мифический термин - сильный организатор: всех натравливать друг на друга, обещать одну и ту же должность сразу десятерым, на подчиненных орать (кто побеззащитнее), а перед начальством щелкать каблуками: "Будьт сделно!", а если что - созывать десятичасовые совещания из таких же дураков, ибо знающего человека они ни распознать, ни выносить не в состоянии.

Не сумев растащить ее коллектив, Сударушкин предложил ей должность замдиректора, пока и.о. - господи, на этом крючке думает ее удержать! Разговор происходил наедине, но уже назавтра с ней начала почтительно здороваться куча народу - жалкие личности! Мудрый Андрюша объяснял, что раз она уважает не должность, а человека - то она злейшая анархистка. Неужели правда?

Сделав свое хитроумное предложение, Сударушкин счел себя вправе пожурить ее:

- А вот характер свой вам нужно исправлять!

- Отчего же при моем плохом характере от меня за десять лет ни один человек не ушел?

- Да... Интересно, за что они вас так любят?

Что, мол, ты за трюк такой знаешь? Наталья посмотрела-посмотрела на Сударушкина (где человек жизнь прожил!) и ответила:

- За что любят? Да за то, что я их люблю.

Сударушкин только хмыкнул: их, мол, организаторов, не поймать на такую сладенькую липучку, на которую они же нас и ловят.

Перебравшись в директорское кресло, Сударушкин стал еще сильнее трястись над своей внушительностью - карманный Наполеончик на вершковых каблуках (в связи с всеобщим страхом СПИДа его из-за них когда-нибудь линчуют). Как многие карапузы, он налегает на вторичные признаки: усы и жилет под пиджаком... а жилетик-то вот такусенький, на куклу надевать. Еще командуя Комиссией Прогресса, Сударушкин не любил вставать из-за стола: вскочит, если очень уж раскипятится, но следом обязательно тоже поднимется кто-нибудь, кто особенно перетрусит, и окажется, что Сударушкин ему до подмышки, - Сударушкин сразу же и кидался обратно в кресло. А сейчас он настолько боится обнаружить, что он тоже всего-навсего человек, - даже в буфет не ходит. Как-то Наталья ворвалась к нему впопыхах, а он ел, чуть не с головой влезши в ящик стола, - так едва нос не прищемил, когда ее увидел.

Предложив повышение, он прибавил:

- Ваши люди со мной тоже смогут подрасти.

Ах ты, моська, еще считаешь себя выше Сережи, на котором вся контора держится!.. Вдруг до нее дошел смысл вмонтированного во всю систему правила: плата за ум без должности не предусмотрена, распорядитель важнее работника. Просто всюду след Его сапога... И руководить людьми оказалось достаточно, чтобы отбить у них охоту к делу.

- А мы считаем, - сказала она со снайперским спокойствием, - что работать с нами - это честь даже для директора.

Сударушкина аж перекосило.

А, была бы шея - хомут найдется, мысленно отмахивалась Наталья, пока ее подбрасывали, плющили и вальцевали в троллейбусе, вот только всей лабораторией не уйдешь - нигде не найдешь столько вакансий разом, особенно если Сударушкин через старые связи нажмет. Без Андрюшиного окончательного слова душа ее походила на какой-то кусок теста, от которого крючки сомнений отрывают тысячи тягучих нитей.