Горбун лорда Кромвеля

— Нет, сэр. — Она посмотрела на меня озадаченно. — Зато однажды я доехала до самого Уинчелси.

— И в Лондоне у вас нет никаких родственников.

— Вся моя родня живет в здешних краях.

— Я так и думал, — кивнул я в ответ. — Не волнуйтесь, госпожа Стамп.

Проводив ее, я наскоро попрощался с Копингером, у которого заметно поубавилось угодливости после того, как он узнал, что я не пользуюсь благосклонностью Кромвеля. Забрав у конюха Канцлера, я поскакал по утопающей в тумане тропинке в сторону монастыря.

Чем ближе я подъезжал к монастырю, тем теплее становился воздух. Сгущались сумерки, и Канцлер двигался осторожно, чтобы не поскользнуться на слякотной тропинке. Вокруг было тихо, если не считать журчания стекающих в болото ручейков тающего снега. Вскоре мне пришлось спешиться и вести коня рядом: я не хотел, чтобы Канцлер в темноте угодил в трясину. Вдалеке в тумане уже замаячила монастырская стена и горящий в сторожевом домике Багги тусклый свет. Привратник быстро отозвался на мой стук и вышел с факелом в руке.

— Наконец-таки вы вернулись, сэр. В такую ночь опасно ездить верхом.

— Я очень торопился.

Я ввел коня в ворота.

— Прибыл ли посыльный с сообщением для меня?

— Нет, пока никого не было.

— Вот проклятье! Я жду человека из Лондона. Как только он появится, сразу же мне сообщите. Не важно когда, будь то ночью или днем.

— Хорошо, сэр. Будет сделано.

— И вот еще что. Прежде чем вы получите от меня дальнейшие распоряжения, ни один человек — слышите, ни один — не должен покидать стен монастыря. Вы меня поняли? Если кому-нибудь вздумается уехать, немедленно посылайте за мной.

Он подозрительно на меня посмотрел.

— Это приказ, сэр?

— Да, — вздохнул я. — Не случилось ли за эти несколько дней каких-нибудь происшествий, Багги? Все ли живы и здоровы? Как дела у господина Марка?

— Все живы и здоровы, сэр. А господин Марк сейчас в доме аббата. — Он внимательно посмотрел на меня, и в свете факела я заметил странный блеск его глаз. — Но зато кое-кого мы не досчитались.

— Это что еще значит? Только не надо со мной говорить загадками.

— Я имею в виду брата Джерома. Вчера он вышел из кельи. И исчез.

— Вы хотите сказать, сбежал?

Багги невесело рассмеялся.

— Этот тип далеко не убежит. Он даже не появлялся у моих ворот. Очевидно, прячется где-то в окрестностях монастыря. Уверен, приор скоро его найдет.

— Господи Боже мой, его надо взять живым! — воскликнул с досадой я.

У меня из-под носа ускользнула возможность допросить единственного свидетеля, который, возможно, видел посетителей, приходивших к Марку Смитону накануне казни. Мне оставалось уповать только на вести из Лондона.

— Знаю, сэр. Но теперь все делается не так, как надо. Служка, приставленный к нему, позабыл закрыть на замок дверь. Понимаете, сэр, убийство брата Габриеля стало для всех нас последней каплей. Мы все здесь насмерть перепуганы. И к тому же повсюду ходят слухи, что нас скоро закроют.

— В самом деле?

— Ну да. А разве не так, сэр? Все к тому идет, если учесть случившиеся за последнее время убийства. К тому же поговаривают, будто король прибирает к себе монастырские земли. А вы что на все это скажете, сэр?

— Помилуйте, Багги. Неужто вы в самом деле считаете, что я буду с вами обсуждать дела политической важности?

Вид у него был явно уязвленный.

— Прошу прощения за мою дерзость, сэр. Но… — запнулся он.

— Ну?

— Люди толкуют, будто монахам после закрытия монастыря будет начислено денежное содержание, а служки будут выброшены на дорогу. Мне уже без малого шестьдесят, сэр. У меня нет ни семьи, ни лавки. А в Скарнси работы не найти.

— Меня не интересуют всякие сплетни, Багги, — мягко ответил я. — Скажите, ваш помощник здесь?

— Дэвид? Да.

— Попросите, чтобы он отвел моего коня в конюшню. Для начала я зайду к аббату.

Я проводил взглядом юношу, который осторожно повел Канцлера по скользкому снегу в конюшню. Мне припомнился наш последний разговор с Кромвелем. В самом деле, Багги наравне с прочими работниками монастыря останется не у дел, будет пущен по миру, если не найдет себе другой работы. Я вспомнил тот день, когда ездил в приют для бедных и видел, как нищие, нанятые на временную работу, расчищали дорогу от снега. Хотя я не питал к Багги особой симпатии, но видеть его, лишенного всяческих проявлений собственного превосходства, рядом с ними мне бы не хотелось. Думаю, он не вынес бы и нескольких месяцев такой жизни.

Я ходил взад-вперед, сжимая в руке меч Джона Смитона, когда возле стены среди тумана явственно обозначился чей-то силуэт.

— Кто это? — резко выкрикнул я.

Брат Гай сделал шаг вперед. На голове у него был капюшон, надетый так глубоко, что лица почти не было видно.

— А, это вы, господин Шардлейк. Уже вернулись, — произнес он со свойственным ему акцентом.

— Что вы делаете тут в темноте?

— Вышел подышать свежим воздухом. Весь день мне пришлось провести у постели старого брата Пола. Бедняга умер час назад. — Он перекрестился.

— Мне очень жаль.