Гордость и Предубеждение

Узнай она, что сестра задумала лишить ее таких перспектив и такой жизни, что бы она почувствовала? Ее могла понять только мать, которая, по-видимому, чувствовала почти то же самое, что и непутевая дочь. Поездка Лидии в Брайтон была единственным утешением ее наводящей уныние убежденности в том, что ее муж туда по своей воле никогда не поедет.

Но они совершенно не знали о том, что уже произошло, и восторги их продолжались то затихая, то разгораясь, до самого дня отъезда Лидии из дома.

Элизабет оставалось в последний раз увидеться с мистером Уикхемом. Поскольку с момента ее возвращения она часто встречалась с ним в обществе, волнение уже почти оставило ее, особенно волнение из-за оказываемого предпочтения. Она даже обнаружила, что та самая его галантность, которая поначалу восхищала ее, теперь вызывает раздражение и даже неприязнь и неприятие. Более того, в его нынешнем поведении по отношению к ней она нашла еще один источник неудовольствия, поскольку высказанная им вскоре склонность возобновить ту доверительность, которая отмечала поначалу их отношения, могла, после того, что случилось с тех пор, вызывать только ее раздражение. Она потеряла всякую симпатию к нему, оказавшись объектом таких пустых и легкомысленных ухаживаний. Упорно подавляя это раздражение, она не могла не упрекать себя за его неизменное убеждение, что как бы долго и по какой бы причине его внимание не было обращено на кого-то, ее тщеславие будет удовлетворено и вернет ему ее расположение.

В самый последний день пребывания полка в Меритоне он обедал с другими офицерами в Лонгборне, и Элизабет настолько мало была озабочена тем, чтобы расстаться с ним по-доброму, что, когда он спросил, как она провела время в Хансфорде, не преминула сообщить, что полковник Фицуильям и мистер Дарси провели три недели в Розингсе, и даже спросила, не знаком ли он с первым.

Он выглядел удивленным, недовольным, даже встревоженным, но, быстро придя в себя и вернув на лицо улыбку, ответил, что прежде часто виделся с ним, и, отметив, что он настоящий джентльмен, поинтересовался, понравился ли он ей. Ее ответ был однозначно в пользу полковника. Вскоре он, как бы между прочим, переспросил:

– Как долго, вы сказали, он пробыл в Розингсе?

– Почти три недели.

– И часто вы его видели?

– Да, почти каждый день.

– Его манеры заметно отличаются от манер его кузена.

– Да, это так. Но я думаю, что мистер Дарси существенно улучшил свои со времени нашей первой встречи.

– Действительно! – воскликнул мистер Уикхем, изменившись в лице, что не ускользнуло от нее. – И позвольте мне спросить… – Но, сдерживая себя, он добавил более веселым тоном, – Неужели его манеры изменились к лучшему? Соизволил ли он добавить хоть сколько-нибудь вежливости к своей обычной манере? Ибо я не смею надеяться, – продолжал он уже более спокойным и серьезным тоном, – что он вообще сможет стать лучше.

– О, нет! – призналась Элизабет. – Я считаю, что по сути своей он во многом остался таким, каким был всегда.

Пока она говорила, вид у Уикхема был такой, словно он не знал, радоваться ли ее словам или не верить тому, что она сообщала. Что-то в ее лице заставило его слушать с опаской и тревогой, а она добавила:

– Когда я сказала, что он стал более приятным, чем показался при первой встрече, я не имела в виду, что его ум или манеры изменились, но хотела этим сказать, что узнав его лучше, я вернее поняла его характер.

Тревога Уикхема теперь читалась в цвете и выражении его лица; несколько минут он молчал, пока, оправившись от замешательства, снова не повернулся к ней и не сказал самым мягким тоном:

– Вы, так хорошо знающая мои чувства к мистеру Дарси, легко поймете, как искренне я должен радоваться тому, что он оказался достаточно благоразумен, чтобы хотя бы напустить на себя видимость порядочного человека. Его гордыня может сослужить добрую службу если и не ему самому, то многим другим, поскольку она должна удержать его от столь низких поступков, жертвой которых стал я. Боюсь только, что та сдержанность, на которую вы, как мне кажется, намекаете, просто появляется только во время визитов к тетке, доброго мнения и суждений которой он очень боится не оправдать. Я знаю, что его страх перед ней жил в нем всегда при их встречах; и во многом это связано с его желанием ускорить брак с мисс де Бург, на который, я уверен, он очень рассчитывает.

Элизабет не смогла сдержать улыбку и ответила лишь легким наклоном головы. Она понимала, что он хочет опять вовлечь ее в обсуждение вечной темы своих обид, и ей было не до того, чтобы потакать ему. Остаток вечера прошел для него, как обычно, весело, но без дальнейших попыток как-то выделить Элизабет; и наконец они расстались со взаимной вежливостью и, возможно, с обоюдным желанием никогда больше не встречаться.