Горячая точка

— Запиши, — Сытин продиктовал. — Ну и последнее. Насчет оружия террористов. Я поднял всех наших осведомителей. Они практически в один голос утверждают, что подобные партии в последние два- три месяца не проходили. А «валы» и «винторезы» в таких количествах они вообще не видели. Такое оружие им без нужды. Дорого, да и приметное слишком. Так что, если бы кто-нибудь попытался заказать даже несколько штук, они бы знали.

— Понятно.

Беклемешев помассировал лоб. После беседы с Шиловым и Воробьевой его подозрения переросли в уверенность. Чтобы получить полную и всестороннюю картину, не хватало лишь деталей.

— Слушай, свяжись со штабом Гражданской обороны и спроси, можно ли воспользоваться их спутником аварийной связи. Если они ответят, что попозже или еще что-нибудь в этом духе, спроси, нельзя ли подъехать к ним в бункер и подождать там. Если и тут ответ будет отрицательным, позвони в компьютерный центр и узнай, есть ли у нас спутники, обеспечивающие прямую связь с резиденцией Президента.

— Ты уже нашел? Да? Ты что-то выяснил?

— Почти все. Звони, я подожду.

— Уже звоню.

В комнату вошла Светлана Алексеевна, остановилась в дверях, спросила:

— Может быть, все-таки чаю?

— Нет, благодарю, — ответил он, прижимая трубку щекой.

Беклемешев не сомневался в том, что Сытину ответят именно так, как он и предсказал. В главном бункере Гражданской обороны далеко не все в порядке. И соответствующий спутник должен быть.

Теперь-то ясно, что в броневике перевозился именно СВЧ-генератор, который террористы использовали в качестве оружия. Очевидно, мощность его слишком мала, и им понадобился усилитель, которым и является Останкинская радиотелевизионная передающая станция. Каким-то образом они добыли информацию о спутниках и, использовав один из них в качестве переадресатора сигнала, нанесли СВЧ-удар по главному командному пункту штаба Гражданской обороны. По сути, террористы построили громадную СВЧ-печь. Цель атаки была вполне ясной: обезопасить себя от отключения электроэнергии. Зачем? Чтобы власти не смогли заблокировать запасной генератор башни, необходимый для повторной атаки, которую террористы намеревались провести позже. Речь шла не о массовых разрушениях, ибо тогда не было бы смысла скрывать наличие генератора. А капитан старался соблюсти секретность. Да и не похоже это на Воробьева. Бессмысленная жестокость не вязалась с его психологическим портретом. Оставалось одно: телемост. Светлана Алексеевна оказалась права. Это не месть, это — возмездие. Но не за сына, а за войну вообще, за трупы, за кровавую корысть, за предательство. Выдвинув условие о проведении телемоста, Воробьев рассчитывал собрать всех людей, ответственных, по его мнению, за чеченскую бойню, одновременно в определенном месте. А затем, при помощи СВЧ-генератора, поджарить их, как цыплят.

Тогда и незапланированное «заявление» по телевизору получало логичное объяснение. Будучи неглупым человеком, капитан предусмотрел, что власти могут не согласиться на проведение телемоста и, более того, просто проигнорировать данное происшествие. Воробьев сделал упреждающий ход: поставил в известность о своих требованиях прессу. Журналисты, конечно, захотят узнать, что думают по этому поводу «объекты теракта», и тем самым откроют террористам их местонахождение. Все просто. Неясными остаются только два вопроса. Первый: какую роль сыграло во всем происшедшем Министерство обороны? По всему выходит, что военным-то данный теракт как раз невыгоден. Их секретная лаборатория всплывет, поскольку штурмовые группы обнаружат генератор. Замести следы Министерству обороны не удастся никак. Проникнуть в башню раньше штурмовых групп не получится. Сговор тоже исключается. Воробьев, как человек принципиальный, вряд ли пошел бы на какие бы то ни было сделки с людьми, которых он винит в причастности к чеченской трагедии. И вопрос второй: как капитан планирует уходить, причем не один, а вместе с двумя десятками солдат?

— Зиновий! Алло!

— Да.

— Ты уснул? Пять минут уже докричаться не могу.

— Прости, Андрей, задумался. Так что, ты говоришь, со штабом Гражданской обороны?

— Как ты и говорил. Они темнят. Прямо не отвечают, мямлят о каких-то временных технических неполадках. О том, что вот именно сейчас-то в их бункер попасть как раз и не получится. Но позже, может быть, завтра или послезавтра, если нам будет нужно, они, конечно, с удовольствием... Ну и так далее.

— Ясно. Все сходится. Их бункера больше не существует. Кому-то придется как следует потрудиться, чтобы привести его в первоначальный вид, — Беклемешев ощутил прилив сил. Он словно любовался результатом своей собственной кропотливой и очень тонкой работы. — Ну а что со спутником? Ты выяснил, чей он?

— Я узнал. Такого спутника нет. В случае отказа обычных линий они используют дублирующие, а уж если и с теми что-то произойдет, тогда связь будет обеспечиваться через военный спутник. По спецканалам. Но пока ничего такого нет. Правительство поддерживает связь в обычном режиме. По низкочастотным наземным линиям.