Горячие деньги

Я почувствовал некоторое облегчение после того, как пришел к такому выводу. Но все равно понимал, что просто стараюсь зацепиться за малейшую возможность, чтобы не искать убийцу среди нас. А его нужно было найти, пока Малкольм жив и невредим. Так что наша проблема никуда не исчезла.

Инспектор Эйл встал.

– Это все, что я хотел вам сказать. Теперь пройдите с моими сотрудниками в комнаты для дачи показаний. А господина Пемброка-старшего я попрошу остаться еще на пару минут. И господина Яна Пемброка. Какие будут распоряжения относительно разрушенного дома?

Семейство удалилось, не скрывая неудовольствия от того, что я остался вместе с Малкольмом. Дональд сказал:

– Это моя забота, а не Яна, если разобраться. Я же старший.

– Вам нужен человек, который разбирается в таких делах, – проворчал Жервез.

– Этот дом ведь принадлежит не Яну, – раздраженно вставил Эдвин.

Эйл позвал служащих, которые увели всех из кабинета. Как только дверь закрылась, я сказал:

– Пока все они дают показания, я увезу отсюда отца.

– Дом… – начал было Малкольм.

– Я позабочусь о доме позже. Мы сию же минуту уедем отсюда. Инспектор, вы не одолжите нам на время машину? Иначе нам придется добираться на такси или автобусе.

– Конечно, я пошлю с вами полицейскую машину, – сказал Эйл.

– Прекрасно. Тогда… э-э-э… пусть только довезут отца до железнодорожной станции. А я пока останусь.

– Хорошо.

Малкольму я сказал:

– Отправляйся в Лондон, туда, где мы сегодня ночевали. Зарегистрируйся под тем же именем. Никому не звони. Ради Бога, не говори никому, где ты будешь.

– Ты чертовски самонадеян.

– Да. Но тебе лучше сейчас послушаться меня.

Малкольм печально глянул на меня, бросил окурок в пепельницу и поднялся. Красное одеяло соскользнуло на пол.

– Где вас можно будет найти? – спросил Эйл.

– Не отвечай, – быстро сказал я.

Малкольм посмотрел на меня, потом на старшего инспектора.

– Ян будет знать, где я. Если он не хочет вам говорить, пусть не говорит. Жервез когда-то пытался вытрясти из него кое-какие сведения, и у него ничего не вышло. У Яна до сих пор, наверное, остались шрамы… – Отец повернулся ко мне: – Правда?

– Малкольм! – возмутился я.

Малкольм сказал инспектору:

– Я отлупил тогда негодника Жервеза, но ничего не забыл.

– И он никогда мне этого не простит, – сказал я.

– Прощать тебя? За что? Ты на него не ябедничал. Это Сирена рассказала. Она была слишком маленькой и не понимала, что ей довелось увидеть. А Жервез вел себя как настоящий мерзавец.

– Иди. Мы попусту теряем время, – сказал я.

Инспектор проводил нас на улицу и объяснил водителю, куда нужно отвезти Малкольма.

– Я приеду на машине, когда доберусь до нее. Не ходи в магазин, я куплю все, что нужно, сам. Прошу тебя, будь очень осторожен, – сказал я отцу.

– Обещаю, – сказал Малкольм, но его обещаниям я не очень-то доверял. Он уехал в полицейской машине, а я постоял еще немного на стоянке возле участка, проводил его взглядом и убедился, что никто из семьи не заметил, куда он уехал, и не последовал за ним.

Эйл ничего не сказал, только жестом пригласил меня обратно в свой кабинет. Там он положил передо мной небольшой список солидных компаний, занимающихся ремонтом и восстановлением зданий, и предложил воспользоваться его телефоном. Я выбрал одну наугад и объяснил, что мне нужно. Эйл сам взял трубку и позвонил в компанию. Он сообщил подрядчику, что нужно только хорошо защитить развалины от непогоды и не трогать обломки, пока полиция не проведет все исследования.

Положив трубку, он сказал мне:

– Когда водитель отвезет вашего отца и вернется со станции, я попрошу его подбросить вас до вашей машины.

– Спасибо.

– Через вас мне нужно будет поддерживать постоянную связь с вашим отцом.

– Вас устроит, если я буду звонить вам в участок каждое утро?

– Я бы предпочел узнать, где его можно найти.

Я решительно покачал головой.

– Чем меньше людей об этом знает, тем безопаснее.

Он не мог обвинить меня в излишней предусмотрительности, так что настаивать не стал. Только спросил:

– Чем ваш сводный брат вас мучил?

– Сигаретой. Ничего интересного.

– А что он хотел узнать?

– Где я спрятал свою новую крикетную биту, – ответил я, но дело было вовсе не в той бите, а в том, что он – незаконнорожденный. Тогда я об этом даже не догадывался и понял только много лет спустя.

– Сколько вам тогда было лет?

– Мне – одиннадцать. А Жервезу – тринадцать.

– А почему вы не отдали ему биту? – спросил Эйл.

– Дело было не в бите. Я не хотел поддаваться ему. Это тоже касается вашего расследования?

– Меня интересует все, что касается вашей семьи, – ответил инспектор.

Когда я добрался до своей машины, проезд был уже свободен. И, раз уж она стояла носом к Квантуму, туда я и поехал. Там до сих пор было полно народу, и меня не пускали за ограду, пока дежурные полицейские не связались по радио со старшим инспектором Эйлом.

– Извините, сэр. Приказ старшего инспектора, – объяснил один из них, наконец давая мне проехать.

Я кивнул и вырулил на подъездную дорожку. Остановился перед домом между двумя полицейскими машинами, которые вернулись, доставив наше многочисленное семейство к их машинам.