Читаем Горячий аккорд (сборник) полностью

«Я не знаю, как стреляет пушка»(слава богу, что не знаешь ты), –шепчет мальчик бабушке на ушкона параде. (Помыслы чисты.)Этот мальчик многого не знает(и, дай бог, чтоб вовсе не узнал!),как солдат без устали стреляет,как ему становится подвалотчим домом, царствием господним,но и там боится в тишине,что ещё придут они сегодня,давши волю горю и войне.Он не знает, как под утро к маменету сил и незачем бежать;как кричали тёмными ночамисвою боль не смевшие сдержать;
и как молча близких хоронилине в могилы… мёртвых на себена пустое кладбище сносили;как потом в квартире и в избедети (лишь случайно уцелели)от простого щёлканья сучкавспоминали, как они гремели –пушки – напролом, наверняка,и уже в спокойной жизни нашейв страхе забивались под кровать.точно зная: нету жизни крашетой, где могут вовсе не стрелять.

«Я не знаю, как стреляет пушка!..»

«Я не знаю, как стреляет пушка!» –хнычет мальчик, к бабке прислонясь.И глядит усталая старушкана него, родного, прослезясь.
И, сутулясь, крестится победнона плакат, на красную звездуи на фото, где солдатик бледный,в сорок пятом сгинувший году.

Бывшему тенору

«Быть мальчиком на побегушках…»

Быть мальчиком на побегушках,её часами, рюкзаком,любимой плюшевой игрушкойи ночником?!Какое доброе мещанство:тебе начальница – жена.Сама из дома строит царство,во всём верна.Ты счастлив?.. Нет…Но так успешно
жениться каждый норовит,чтоб жить безбедно и безгрешно,иметь значение и вид.Но как же вдруг сжимает клеткату грудь,которой данность – петь.Как ваша вздорная соседка,готов теперь тызареветь,вскричатьбез видимой причины(смирение – ценою в грош),а к векам близятся морщиныи в сердце – дождь.

«Прости, в судьбу твою не лезу…»

Прости, в судьбу твою не лезу.Мне только жаль, что тает свет,
а в тихой жизни затрапезнойтебя как будто бы и нет.Я одного тебе желаю:В конце тревог не пожалеть,что там поют другой… другая…что мог бы тыих круче петь,чтоб дар Эвтерпов[1], оживая,в тебе не сделался огнём,спокойный мир твой разрывая,переворачивая дом.Чтоб жил ты так: легко и сонно –чтоб засыпало сердце в срок,торжественно и обречённо,как в пору сорванный цветок.

Псковской красавице

Перейти на страницу:

Все книги серии Поэтическая библиотека

Вариации на тему: Избранные стихотворения и поэмы
Вариации на тему: Избранные стихотворения и поэмы

В новую книгу одного из наиболее заметных поэтов русского зарубежья Андрея Грицмана вошли стихотворения и поэмы последних двух десятилетий. Многие из них опубликованы в журналах «Октябрь», «Новый мир», «Арион», «Вестник Европы», других периодических изданиях и антологиях. Андрей Грицман пишет на русском и на английском. Стихи и эссе публикуются в американской, британской и ирландской периодике, переведены на несколько европейских языков. Стихи для него – не литература, не литературный процесс, а «исповедь души», он свободно и естественно рассказывает о своей судьбе на языке искусства. «Поэтому стихи Грицмана иной раз кажутся то дневниковыми записями, то монологами отшельника… Это поэзия вне среды и вне времени» (Марина Гарбер).

Андрей Юрьевич Грицман

Поэзия / Стихи и поэзия
Новые письма счастья
Новые письма счастья

Свои стихотворные фельетоны Дмитрий Быков не спроста назвал письмами счастья. Есть полное впечатление, что он сам испытывает незамутненное блаженство, рифмуя ЧП с ВВП или укладывая в поэтическую строку мадагаскарские имена Ражуелина и Равалуманан. А читатель счастлив от ощущения сиюминутности, почти экспромта, с которым поэт справляется играючи. Игра у поэта идет небезопасная – не потому, что «кровавый режим» закует его в кандалы за зубоскальство. А потому, что от сатирика и юмориста читатель начинает ждать непременно смешного, непременно уморительного. Дмитрий же Быков – большой и серьезный писатель, которого пока хватает на все: и на романы, и на стихи, и на эссе, и на газетные колонки. И, да, на письма счастья – их опять набралось на целую книгу. Серьезнейший, между прочим, жанр.

Дмитрий Львович Быков

Юмористические стихи, басни / Юмор / Юмористические стихи

Похожие книги

Рубаи
Рубаи

Имя персидского поэта и мыслителя XII века Омара Хайяма хорошо известно каждому. Его четверостишия – рубаи – занимают особое место в сокровищнице мировой культуры. Их цитируют все, кто любит слово: от тамады на пышной свадьбе до умудренного жизнью отшельника-писателя. На протяжении многих столетий рубаи привлекают ценителей прекрасного своей драгоценной словесной огранкой. В безукоризненном четверостишии Хайяма умещается весь жизненный опыт человека: это и веселый спор с Судьбой, и печальные беседы с Вечностью. Хайям сделал жанр рубаи широко известным, довел эту поэтическую форму до совершенства и оставил потомкам вечное послание, проникнутое редкостной свободой духа.

Дмитрий Бекетов , Мехсети Гянджеви , Омар Хайям , Эмир Эмиров

Поэзия Востока / Древневосточная литература / Стихи и поэзия / Древние книги / Поэзия