Горячий снег. Батальоны просят огня. Последние залпы. Юность командиров

Они почти бежали. До холмов, где он должен выбрать НП, еще было далеко. Солнце уже поднялось, трава подсыхала, но почва, размытая дождем, налипала на сапоги пудовыми ошметками, и Алексей, утомленный, весь потный, глядел по сторонам, ища глазами Бориса; было ясно – он тоже получил приказ. Но высокие травы скрывали все в двухстах метрах по сторонам, и ничего не было видно, кроме зеленеющих впереди высоких холмов, тонких берез на вершинах и солнца, вставшего над степью.

Внезапно Степанов подал голос:

– Втогой взвод спгава!

– Где? – Алексей повернулся.

– Вон! – подтвердил Беленевский. – Они уже впереди!

По склону ближнего холма бежал Борис в сопровождении связиста и разведчика. Утопая по пояс в траве, цепляясь руками за кусты, они взбирались все выше, тонкая нить провода пролегала за ними по скату, и Борис, часто оборачиваясь, что-то кричал связисту, указывая на вершину холма впереди.

– Тогопятся откгыть огонь впегед нас! – протирая очки, выговорил Степанов.

– Ясно, – ответил Беленевский.

– Вперед! – скомандовал Алексей.

Когда они подбегали уже к самым холмам, впереди зеркально блеснула полоса воды – та самая полоса воды, в которую падали ракеты ночью: это было не то озеро, не то болото, заросшее камышом и осокой; два кулика с растревоженным писком поднялись с берега, стали кружиться над водой.

– Собачья пропасть! – выругался Беленевский. – Что же это такое?

– В обход! – крикнул Алексей. – Слева в обход!

Они повернули влево по берегу, явно теряя время. Беленевский теперь не бежал позади Алексея, а, закинув буссоль за спину, помогал Степанову прокладывать связь. Двигались по щиколотку в чавкающей тине болота. Тина всасывала и хлопала, как бутылочные пробки.

Болото это не имело конца – оно разлилось после дождей. Но вот полоска воды сузилась, перешла в вязкую грязь, и все трое наконец перебрались на ту сторону, к скату холма, совершенно изнеможенные.

Отдыхать было некогда. Они потеряли на обход более получаса времени и несколько сот метров связи. Бориса на склоне холма не было видно: должно быть, он приближался к вершине.

– Вперед!

Тяжело дыша, они стали взбираться на холм. До его самой высокой точки было метров триста пятьдесят – и Степанов несколько раз падал, Беленевский уже поддерживал его, поднял оброненные им очки.

Алексей слышал стук вращающейся катушки, срывающееся дыхание Степанова и Беленевского и с тревогой думал, что оба они могут сейчас упасть от усталости и не встать, а он был выносливее их.

– Еще немного, друзья, еще немного! – подбадривал Алексей. – Еще немного…

– Товагищ стагший сегжант! Связь… – прохрипел Степанов. – Связь… Связь кончилась! – повторил Степанов, валясь боком в траву. – Вся катушка!

Алексей подбежал к нему.

– Не может быть! Как кончилась?

– Болото… болото… – удушливо повторял Степанов, и впервые за время пребывания в училище Алексей услышал, как он выругался.

Беленевский, белый как полотно, – зашлось от быстрого бега сердце – разевал рот, точно хотел сказать что-то, но не мог, не хватало воздуха в груди.

– Я… побегу… за связью, – продохнул он. – Разрешите?..

– Че-пу-ха! – со злостью крикнул Алексей. – Куда побежите, за три километра? Опять через болото?

– Что же делать? – выговорил Беленевский. – Надо открывать огонь…

Первая мысль, которая пришла Алексею в эту минуту, была присоединить аппарат к линии и вызвать связиста с катушкой, но это ничего не изменяло. Ждать связиста хотя бы полчаса было так же невозможно, как и бессмысленно.

И вдруг злая досада, глухое отчаяние захлестнули Алексея; обессиленный, весь мокрый от пота, он сел на валун, понимая, что так хорошо начатый бой он проиграл, проиграл теперь из-за каких-то двухсот метров кабеля!.. А все, что было вчера и сегодня: переправа через брод, неестественное напряжение всей прошлой ночи, стрельба по танкам, страшная усталость – все напрасно!.. По-видимому, об этом думали Степанов и Беленевский, сидя возле него в изнеможении.

Неожиданно шагах в ста пятидесяти от них послышались голоса; все трое разом обернулись. В высокой траве мелькнули фигуры Бориса, Полукарова и связиста Березкина. Они бежали вверх по склону, Полукаров двигался крайним слева и, должно быть, первый заметил группу Алексея. На мгновенье остановившись, он крикнул что-то Борису и указал в их сторону рукой. Борис тоже задержался, посмотрел, но тотчас снова побежал вверх по откосу в своей расстегнутой, развевающейся шинели; остальные бросились за ним. Было ясно, что им некогда было задерживаться, а утренний ветер вольно обдувал склон, шелестели, шептались и шумели травы, и этот шум раздражающе лез в уши, колыхал отдаленные их голоса, как на волнах.

– Стойте! – крикнул Алексей и вскочил с надеждой. – Подождите!

Борис остановился на скате холма.

– Связь кончилась…

– Что-о?

– Связь… связь!..

– Что?

– Связь кончилась! – закричал Алексей изо всей силы.

Но ветер уносил слова Алексея, развеивал их, и Борис показал на уши, покачал головой, снова двинулся по бугру.