Горячка

Дальше уже мы охотились в полном молчании. В этой гутой растительности слон мог находиться в пяти метрах от нас и оставаться невидимым. В джунглях случалось такое, что охотники натыкались на слоновью ногу, выйдя из-за куста. Наши следопыты бежали бесшумно и нюхали воздух, ворочая головами во все стороны – они были крайне возбуждены.



И внезапно мы его услышали. Шелест листьев, могучее дыхание, и мы вышли прямиком на него в месте, где растительность была чуточку пореже. Он находился в двух десятках метров от нас и стоял задом – громадный, черно-серый.

Мы тут же разошлись так, чтобы между нами были отступы метров в пять, приготовив ружья. Сло нас заметил. Он повернулся, явно проявляя признаки бешенства. Мы частично увидели его голову, широкие уши, высоко поднятые бивни. Сам я, когда выстрелил ему в висок, видел слона на три четверти. 478-ка Пауло бахнула одновременно с моим ружьем. Еще две секунды тишины – и тут решился Монтань.

Слон упал на колени, даже земля застонала, затем он зашатался и рухнул на бок – побежденный.

- Урраааа!!! – завопил Пауло.

Раздалось могучее бульканье, и тело слона опорожнилось, распространяя сильный горьковатый запах, отдающий гнилью.

- У, свинюка, манго нажралась! – заорал Пауло. – Потому-то так и смердит.

Это была чудная самка. Огромная, слегка искривленная голова лежала на подвернутом хоботе. Падая, слониха свалила несколько деревьев, и теперь из-под ее тела торчали ветви. Итак, нам в карман попала парочка замечательных бивней – почти что по паре метров длиной.

Следопыты схватили свои ножи, сделанные из пил по металлу и, не теряя времени, взялись за работу, отпиливая бивни сантиметрах в пяти от шкуры, в то время как Пауло на своем маленьком калькуляторе уже вычислял прибыли. Полученный результат вернул ему прекрасное настроение.

- Прямиком в висок, ты погляди! А что, нет? Точняк! Вот это выстрел, а!?

В голове нашей жертвы были две окровавленные дыры. После моих с Пауло выстрелов.

- Видал, Малой?! Вот это работа! Минимум страданий, прямиком в десяточку!

Пуля Монтаня – тоже неплохо, как для начинающего – попала в хобот, практически у его основания, где вырвала серьезный кусок мяса. Пауло указал на эту рану и осуждающе чмокнул:

- Ну, Малыш, оно… Так не делают… Ведь нужно и учиться, а?

- Ну да, именно! – рявкнул разозленный парень.

- Может тебе другое оружие нужно? Может тебе ружье с очочками? А?

- Да ладно, Пауло! Не приставай ко мне!



И как раз в этот момент появился слоненок. Высотой где-то в метр, с тонким. Светло-серым хоботком и парой огромных, обеспокоенных глаз, ну прямо тебе переросший, однотонный бутуз – боязливый и беспомощный. Он подошел робко, как-то бочком, неуклюже.

Своим хоботком он прикоснулся к телу слонихи, после чего напер на него лбом, всем своим весом, как будто желал ее поднять.

Боже милый! Мы убили мать. Ну откуда нам было знать, что рядом ее пацан? Вся моя радость тут же испарилась. Монтань, со своей повязкой на лбу, побледнел и перепугано мигал.

- Н-да, погеройствовали мы! – резюмировал Пауло.

Мы попробовали напугать слоненка, чтобы он ушел, громко хлопая в ладоши и бегая вокруг.

- Угу-гу-гу!!! Угу-гу-гу!!! Ну, уматывай!

Пауло зарядил ружье и выстрелил в воздух. Весь наш шум привел лишь к тому, что наши следопыты, склоненные над своей работой, начали смеяться, а слоненок отскочил на несколько метров. Но вот уйти он не решился. Снова он подошел, глядя своими огромными, печальными глазами, которые лишь усиливали наши угрызения совести, и вновь он начал подпихивать лбом тело своей мамы. При этом он еще водил своим поросшим длинными шелковистыми волосами хоботом по шкуре слонихи, мешая следопытам работать. Младший из Лилипутов, которому эти движения маленького хобота надоели, что-то гневно защебетал, после чего внезапно схватил лежащее у своих ног мачете и вонзил его в шею слоненка.

Мачете, довольно глубоко вонзенное в тело, застряло; из под него вытекала струйка крови. Лилипут яростно щебетал и размахивал руками, чтобы отогнать малыша, который крутился тут же, уже совершенно перепуганный.

И я сделал то, что казалось мне совершенно логичным: зарядил ружье, подошел к слоненку, долго целился, ожидая, пока он не успокоится, и выстрелил, когда тот появился на мушке. Слоненок свалился на тело своей матери.

Лилипут подошел, чтобы вытащить свое мачете, поднял его высоко вверх и, с блестящими глазами, начал смеяться, обнажая десны – диким и неприятным смехом.

У Монтаня что-то защелкнуло, и он взорвался:

- Вы все тут с ума сошли! Крыша совсем поехала!

Началось. А ведь после этого должно было следовать и продолжение. Реакция на множества дней, в течение которых парень чувствовал себя оскорбленным до глубины души. Монтань вопил, весь багровый, не владея собой, с перекривившейся на лбу повязкой и сжатыми добела пальцами на прикладе. Его вопли переходили в фальцет, иногда он вообще терял голос. Монтань упивался собственными словами, забываясь в собственном бешенстве. Да, парню, видимо, было совсем паршиво.