Гориллы в тумане

Если Пентси могла позволить Мурахе провести несколько мгновений со мной, ее отношение к другим детенышам в группе 5, пытавшимся приблизиться к ее дочери, было совершенно иным. Когда Поппи исполнилось четырнадцать месяцев, малышка пыталась «взять на воспитание» двух четырехмесячных детенышей, как год тому назад это делали Квинс и Пабло. Поппи-малолетка хитро подкрадывалась к ним короткими шажками, затем приседала, делала вид, что приводит себя в порядок, позевывала и снова подкрадывалась, если кто-нибудь из детенышей на мгновение оказывался вне объятий матери, хватала его и удалялась. Казалось, что Шинда, присосавшийся к Маркизе, как пиявка, мало интересовал других детенышей в группе 5. Это могло быть вызвано разницей в поле или непредсказуемой реакцией Маркизы.

Квинс, чей материнский инстинкт был развит сильнее, чем у любой другой молодой самки, сильно огорчалась, когда Маркиза или Пентси не позволяли ей ласкать или таскать их детенышей. В то время Квинс исполнилось семь лет, и через год она переходила в разряд взрослых. У нее и ее трехлетнего брата Пабло были насупленные лица, как у шимпанзе. Когда их не подпускали к малышам, они отходили обиженные, с отвисшей нижней губой — необычным для горилл выражением лица.

Начало 1977 года совпало с тяжелым временем для Пабло — отлучением от груди, когда на него посыпались все шишки, ибо остальные члены группы все чаще подвергали детеныша дисциплинарным взысканиям. У самца был такой вид, будто он никак не может понять, что происходит с окружающим миром, которым он столь успешно управлял на протяжении трех лет. Будь Пабло человеком, то собрал бы свои любимые вещи — блокноты и фотопленку — в мешок и ушел на все четыре стороны в поисках новой семьи, где бы его приняли как следует.

Самым хорошим временем для него, пожалуй, были те два-три дня в месяц, когда у матери начинался менструальный цикл. В такие дни Лиза переставала отсиживаться в стороне от группы, а кокетливо призывала своих сородичей поиграть с ней. На третьем году жизни Пабло ее груди сильно отличались друг от друга по размерам. Левая, облюбованная Пабло грудь сильно увеличилась, а пустая правая свисала плоским мешком. В эти дни Пабло предоставлялась возможность спокойно сосать грудь, потому что Лизу отвлекало повышенное внимание со стороны остальных членов группы. Однако Бетховен по-прежнему ее заигрывания отвергал.

Хотя Так пыталась сделать все, чтобы ублажить Пабло, вступая с ним в игры и ухаживая за ним, когда у него портилось настроение, стало очевидным, что чаша терпения Эффи переполнилась из-за его непрестанных приставаний к Поппи. Однажды Пабло дернул Поппи за ногу и неосмотрительно укусил за руку Эффи, когда та заворчала на него. Поступи он подобным образом с любым другим членом группы, ему бы здорово влетело, а Эффи продолжала сжимать Поппи в объятиях. Тогда Пабло осмелел, снова приблизился к Поппи, сел на безопасном расстоянии от Эффи и начал корчить рожи. Через несколько минут Поппи сама подошла к нему и заскулила, когда игра приняла грубый характер. Эффи зло захрюкала, и Пабло поспешно ретировался. Мать успокоила Поппи, проказница вернулась к Пабло, и все снова повторилось. На этот раз Эффи оттащила Поппи за руку, куснула Пабло и вернулась к себе в гнездо с внучкой под мышкой. Расстроенный наказанием Пабло присел и целую минуту бил себя по голове. Лицо его кривилось в гримасе, а глаза были прищурены. Наконец он встал на ноги, окинул Эффи и меня разгневанным взглядом и, хныкая, пошел искать маму Лизу.

Поппи была общей любимицей группы 5. В ней было что-то умилительное и неотразимое. Она была просто не способна сделать что-нибудь не так. В отличие от Пабло ее не интересовали такие незнакомые предметы, как фотоаппараты или пленки, и вполне удовлетворяли привычные окружающие предметы. Особенно малышку привлекали брошенные птичьи гнезда. Она обычно хлопала ими по груди или по земле, пока от них не оставались одни клочья. Ей также нравилось разбирать их по травинке до конца.

Иногда Поппи с удовольствием усаживалась на колени наблюдателей в ожидании ласки. Каждый раз, когда она «оказывала честь» мне или моим студентам, Бетховен, Эффи и прочие гориллы начинали хрюкать или угрожающе смотреть на нее. Бетховен нередко вылезал из гнезда, подходил к Поппи и массивной головой нежно сталкивал ее с чужих колен. Молодежь — Пак, Так, Квинс и Пабло — также беспокоилась, когда видела Поппи на коленях наблюдателей, подбегала к нам и забирала ее. Такая коллективная забота о Поппи резко контрастировала с полным равнодушием к Пабло, когда этот проказник общался с людьми.