Горькая истина. Записки и очерки

Рано утром 9 мая 1087 года каравеллы вошли в порт города Бари. Несколько матросов сейчас же побежало в город, чтобы известить население о прибытии святых реликвий. Жители тотчас же высыпали в порт, предаваясь великому ликованию, неподдающемуся описанию. Духовенство всех церквей города Бари организовало грандиозный крестный ход, во время которого мощи Святого были торжественно перенесены в церковь Святой Евстазии, настоятелем которой был аббат Илия[422]

.

Помещение мощей Святого Николая Мирликийского Чудотворца в церковь Святой Евстазии было всего лишь временным. Желанием жителей Бари и моряков, доставших реликвии было воздвигнуть достойный для великого Святого собор, чтобы хранить в нем его мощи. За это дело взялся аббат Илия. Постройка крипты сама по себе является настоящим чудом: за краткий двухгодичный срок было найдено место для собора в центре города; составлены проекты стройки, которая и началась всего лишь через два месяца после прибытия реликвий! А в 1089 году Папа Урбан II освятил крипту и хранилище святых мощей, рукоположив аббата Илию во епископы города Бари.

С той поры бесконечное паломничество никогда не прекращалось к мощам Святого Николая Чудотворца. Приезжали сильные мира сего, — папы, императоры, короли, владетельные герцоги и князья, маркизы и графы, а за ними следовал поток паломников неимущих, шедших Христа ради поклониться Святому Угоднику Божию. В 1892 году Император Николай II посетил эту крипту и поклонился мощам Святого Николая Чудотворца. Уже в 1095 году папа Урбан II созвал в Бари Собор Католической Церкви, на котором присутствовало 185 епископа. На этом соборе, в крипте святого Николая, была брошена идея организации первого Крестового похода[423]

, а также и пожелание воссоединения Католичества с Восточной церковью, разъединение которых произошло всего лишь за 41 год до этого собора! С тех пор прошло еще ровно 870 лет, а Западная и Восточная Церкви всё так еще и не соединились!

Приехали мы в Бари 8 мая в дни торжеств прибытия из Мир Ликийских мощей Святого, почти что 900 лет тому назад. В городе было настоящее столпотворение!

Я немедленно отправился разыскивать место упокоения Святого Николая. В крипте всем заведуют доминиканские монахи, одетые в белые сутаны. Те самые доминиканцы, чьи предшественники организовали Святейшую Инквизицию. Без всякой опаски я обратился к одному из монахов с просьбой показать мне местоположение усыпальницы Святого. Как меняются времена! Когда я сказал ему, что я русский, а под этим ведь подразумевается, что я «схизматик» и, следовательно, «еретик», то монах заулыбался очень любезно и предупредительно и тотчас же согласился всё мне показать и объяснить[424]. Казалось даже, что он хотел всё мне рассказать не о своем Святом, а о нашем Святом, итальянском и русском, хотя и прибывшем сюда из далеких Мир Ликийских. Он мне объяснил, что Святой Николай предвидел, что кости его будут покоиться в Бари. В 320 году Святой Николай, будучи епископом в Мирах Ликийских, был проездом в Бари по пути в Рим. Тогда он и сказал: «Здесь будут покоиться мои кости». Будучи в Риме, Святой Николай заметил подходящую колонну для своего собора в Мирах, и благословил ее. Ее можно теперь видеть в крипте, отгороженную решеткой.

Если вокруг собора был сплошной бивак паломников, то около главного алтаря в крипте происходили одна месса за другой. Доминиканец повел меня к усыпальнице Святого именно в перерыв между мессами. Под престолом находится бюст Святого, помещенный между двумя галерами, а перед этим скульптурным ансамблем имеется люк со стеклянной крышкой, через которую можно видеть местонахождение мощей Святого. Доминиканец объяснил мне, что кости лежат в сосуде, погруженные в бальзам, исходящий из костей, точно так же, как это происходило в Мирах, когда их похитили моряки города Бари. В лабораториях Университета Бари был произведен химический анализ этого бальзама: в 1910 и в 1925 годах. Это почти что дистиллированная вода, дающая отрицательный биологический анализ, несмотря на то, что она находится в сыром подземелье, стены которого часто бывают покрыты плесенью.