Горькая истина. Записки и очерки

Кажется, что столькому научились все русские, что в деле возрождения Родины не могут уже быть допущены коренные ошибки прошлого.

6 марта.

Живешь среди ужаса, террора, голода и разрушения и думаешь постоянно, как бы удрать от большевиков, как бы принести пользу России. И кажется, что в любую минуту с радостью и со злобным лихим порывом полез бы вместе с белыми прямо на действующий большевицкий пулемет, сжимая в руках «свою» винтовку, истребляя безжалостно, но без чувства мести, попадающихся коммунистов, врагов и палачей русского народа.

Это не месть, это правосудие. Это не произвол — это возврат к порядку. И до того эта идея, это возмущение перед терпимым унижением овладевает всем существом, всеми мыслями, что чувство самосохранения совсем замирает. Только бы освободиться. Только бы увидеть, наконец, желанный день конца и бегства красных палачей. Но как «удрать», когда передвижение в совдепии без командировок запрещено.

Совершенно случайно узнал, что один знакомый моего отца состоит в белой организации в Петрограде. Он участвовал в знаменитом «ледяном походе» и приехал опять в советскую Россию, чтобы работать против коммунистов, будучи членом их партии…

Мне кажется, что «белые» и состоят из таких людей[117]. Я просил отца познакомить меня с ним, передав ему, что я хочу быть полезным белым и России.

8 марта 1919 года, Петроград.

Сегодня меня мобилизовали в красную армию, как бывшего офицера, но сказали, что вызовут по мере надобности и отправят на фронт, но утешили, что пехотных офицеров им сейчас не нужно, а потому я пока могу жить в Петрограде, но уже окончательно лишаюсь права выезжать из города, даже по командировкам от советской гражданской службы, если я на таковой состою.

Таким образом я получил и соответствующую бумагу от красного штаба Петроградского укрепленного района (площадь Уриц кого, то есть бывшая Дворцовая площадь). Хочешь, или нет, а поезжай воевать и рисковать жизнью за какую-то кучку жидов и негодяев, которых ненавидишь всеми силами души.

Ильич, Ильич! Где же свобода и рай, которые ты обещал?

Конечно я себя лично не считаю обманутым, потому, что я и не обманывался никогда.

А вы рабочие и крестьяне, воткнули по призыву Ленина штыки в землю, заключив мир без аннексий и контрибуций, ринулись грабить награбленное, и делить землю; а вместо того вас уже полтора года гонят штыками и чрезвычайкой на фронты гражданской войны[118]. И вы идете. Вас теперь больше не уговаривают, а расстреливают и вы повинуетесь, пухнете от голода, погибаете и калечитесь на братоубийственной войне, против своего желания, обманутые скоты, взбунтовавшиеся рабы.

11 марта 1919 года. Петроград.

Знакомство мое с Владимиром Александровичем[119] состоялось у нас на квартире.

Он расспросил меня о моей военной службе и сказал, что он уже говорил обо мне где следует, но что он повести меня никуда не может, так как я должен себя сначала чем-нибудь зарекомендовать.

Связь с белыми я должен иметь пока через него. Сообщать количество, расположение, настроение красноармейских частей, местонахождение складов оружия и т. п. Кроме того он мне советовал как можно лучше изучить Литейный район, т. е. знать расположение войск, часовых, складов оружия и патронов, комендатур, совдепов и т. д. дабы в случае чего, я бы мог встать во главе своего района.

Теперь, решив активно бороться с большевиками, я чувствую большую радость и как бы освобождение от гнета, т. е. сознания, что и я виноват в общем несчастье, помогая своей пассивностью кровавой работе большевиков.

Я могу спокойно надеть теперь на фуражку пятиконечную, жидовскую звезду с серпом и молотом, если понадобится для достижения моей цели. Я больше не мучаюсь, моя совесть спокойна, и я исполняю мой долг перед Родиной.

12 марта 1919 г.

На улице случайно встретил товарища по гимназии Матвеева. Он был подпоручиком в артиллерии, а теперь служит у большевиков десятником по укреплению Карельского перешейка против Финляндских белогвардейцев.

Приглашал меня приехать к нему на место работ в деревню К.[120] по Ириновской железной дороге (узкоколейка). Надо будет с ним поговорить; не удастся ли мне достать планы их работы.

15 марта 1919 г.

Ездил к Матвееву, но ничего еще не достал. Но я уже переговорил с ним, и он обещал известить меня, чтобы я вновь приехал, как только уедет комиссар…

Там красивое дачное место, два озера, снег начинает уже стаивать, живут они в реквизированной даче. Настроены злобно против большевиков.

Но жизнь в деревне спокойная, весенняя погода, природа заставляют забывать завоевания революции. Не то, что в городе, где каждый камень говорит о былом величии, а каждая встречная красноармейская морда в серой шинели напоминает пережитые унижения и позор.

22 марта.

Вчера был у Матвеева. Когда я приехал на станцию «Всеволожское», то меня уже ждал красноармеец с лошадью, чтобы доставить на дачу к Матвееву. Встретили меня отлично.