Горькая радость

— Ах, Китс! Я так боюсь за тебя! Эдда бы тоже беспокоилась, если бы знала, что происходит. В моем новом доме есть свободная комната. Обещай, что приедешь, если тебе не к кому будет обратиться!

В глазах Китти вспыхнул сиреневый свет.

— Не к кому? Это в Корунде-то?

— Или поезжай к Эдде. Росон настоящий джентльмен.

Китти тоненько засмеялась:

— Что за вздор ты несешь, Грейс? Я в полном порядке, мне ничего не грозит.

— Просто не забывай о свободной комнате.

Рак у Джорджа Ингерсола диагностировали в январе 1933 года, причем на такой поздней стадии, что врачи дали ему не больше месяца. Но он отличался редким упрямством и потому заявил, что не для того сорок лет держал в страхе соперников, чтобы загнуться по воле шайки докторишек. Это всего лишь временное недомогание, и он не собирается покидать свое кресло в парламенте. Однако в октябре он все-таки умер от инфаркта, никак не связанного с пресловутым раком. В федеральном парламенте он представлял Корунду, так что на ноябрь там были назначены дополнительные выборы.

Чарлз Бердам очень быстро понял одну из особенностей политической жизни: сантименты тут неуместны. И едва появились сообщения о болезни Джорджа, он немедленно взял в аренду бывший магазин на Джордж-стрит и устроил там штаб-квартиру своей предвыборной кампании. Туда он поместил Доркас Чендлер, нескольких молодых и горящих энтузиазмом сторонников, посуду для чая с печеньем и распечатанные выдержки из своих тетрадей, где излагались его политические взгляды. В парламент он собирался баллотироваться как независимый кандидат, отмежевавшийся от устаревших партийных платформ.

Затянувшийся переход Джорджа в мир иной имел свои последствия. Все приняли как должное, что, когда случится неизбежное, место усопшего займет доктор Чарлз Бердам. Поэтому Земельная партия, которой всегда принадлежало это место, решила не выставлять своего кандидата, чтобы не тратиться понапрасну. У Чарлза остался единственный соперник — член Лейбористской партии из паровозного депо, но у него было не слишком много шансов.

Китти практически не видела мужа, который, как ей казалось, вообще забыл о ее существовании. Он был полностью поглощен набирающей обороты выборной кампанией и маячащей вдали Канберрой. Оставленная без внимания, Китти медленно дрейфовала в сторону Джека Терлоу, размышляя о невыносимости своего положения, когда она, по сути, была юридически оформленной собственностью нелюбимого мужчины. Как вытащить себя из этой трясины? Где найти ответ? И все же она не чувствовала себя несчастной. Под тонкой оболочкой беспомощности лежал прочный каркас веры, который придавал ей силы и убежденность, что выход рано или поздно найдется.

Для Чарлза не было секретом, что Китти потеряла интерес к его деятельности, но пока Джордж Ингерсол был жив, его это не слишком волновало. Как и его жена, он пребывал в состоянии дрейфа, только двигался несколько в ином направлении. Его островком спасения была Австралийская партия.

Смерть Джорджа побудила Чарлза к решительным действиям. Призрачное видение Канберры заставило его встрепенуться. Пора было заняться Китти, которая своим видом напоминала обитательниц Трелони-уэй — не то чтобы пугало, а скорее серая мышка. Все это можно поправить, но где найти время? Черт бы побрал эту зануду! Сидит в своем приюте и ни с кем не общается. Как на нее повлиять? И тут Чарлза осенило — надо напустить на нее Доркас!

— Скажите Китти, чтобы привела себя в порядок, — распорядился он. — По сравнению с ней Энид Лайонс просто драная кошка, но я хочу, чтобы это бросалось в глаза. Моя жена должна быть сногсшибательной. Давайте, Доркас, я на вас надеюсь.

— Но как я могу, Чарлз! — холодея от ужаса, запротестовала она. — Китти ваша жена! И только вы можете учить ее. Я совершенно посторонний человек, даже не подруга! Прошу вас, Чарлз, избавьте меня от этого. Я всего-навсего наемный работник!

Но Чарлз был холоден и неприступен, как гранитная скала. Его глаза метали молнии, не оставляя у Доркас никаких сомнений, что если она не подчинится, он найдет себе другого политического консультанта.

Однако Китти сразу же почуяла подвох. Когда Доркас стала напрашиваться на чай, чтобы поболтать, она покачала головой:

— Нет, не сегодня. Лучше завтра. По средам я пью чай с Джеком Терлоу, и никакие силы не заставят меня от этого отказаться.

Блекло-голубые глаза Доркас немедленно впились ей в лицо, но никаких признаков смущения там не обнаружили: это была простая констатация факта.

Джек Терлоу? Кто это? Среди друзей Чарли или политически значимых фигур такой не числился. Покопавшись в памяти, Доркас выудила оттуда старую историю с бывшим наследником Тома Бердама. Ну да, конечно, — дружок Эдды, сводной сестры Китти! Значит, Китти знала его задолго до того, как встретила Чарлза. Старый добрый друг вряд ли годится на роль любовника, заключила Доркас. Ну что ж, отложим до четверга.