Горькие травы

— Дай угадаю! Поцелуйчик? Сердечко? Баклажааан?

Пётр тихо смеётся, берёт свою кружку и опирается поясницей о столешницу кухонного гарнитура у противоположной от меня стены.

— Потом посмотришь.

Такой большой, ладный, расслабленный, что я тут же съедаю его глазами, не подавившись, но на деле лишь пожимаю плечами и основательно принимаюсь за огурцы — слишком хрустящие и сладкие для середины зимы, даже мёд не нужен, хотя у меня и припасена в шкафу баночка с пасеки Сонькиных родителей.

— А зачем тебе мой номер телефона?

— Сколько вопросов. Ну, мы же толком не обсудили творчество американских писателей двадцатого века, хотя собирались. А там, может, и до Викторианской эпохи доберёмся.

— Э, нет, не люблю Диккенса и всех этих Бронте, — мотаю головой. — Зато обожаю Оскара Уайльда! Столько красоты и поэтики! Даже чтение протоколов его судебных заседаний[1] — отдельный вид удовольствия, смесь восторга и боли.

— Ты читала протоколы его судебных заседаний? — с явным удивлением спрашивает Пётр. — Серьёзно?

— Ну да. Нашла в архивах на сайте какой-то американской юридической школы, обложилась словарями и целый день наслаждалась, будто это ещё одна пьеса Уайльда. Столько остроумия, мелких и колких замечаний, кокетства с публикой. Ну и отчаяния ещё, конечно. Осталась под большим впечатлением. Но это неважно, лучше скажи, что там в-четвёртых?

— Какая ты нетерпеливая, — улыбается он.

— Мне нравится эта игра. Сколько всего пунктов?

— Ещё парочка.

— Ладно. Ну так что там в-четвёртых?

— В-четвёртых, — он делает глоток вина, — я пришёл сказать, что ты офигенно целуешься.

Я смолкаю и как-то совершенно глупо открываю рот от неожиданной смены темы. Но Пётр не даёт мне опомниться и добавляет тихо, мягко и с хрипотцой в голосе:

— А в-пятых, узнать, как звучит твой оргазм.

Ух! Отбрасываю недоеденный ломтик огурца в контейнер и непроизвольно выпрямляюсь, упираюсь лопатками в спинку стула. Голова резко кружится, и я вытаскиваю из-под себя ногу, с опаской ставлю её на пол. Кажется, ещё и уши начинают гореть.

— Если ты, конечно, не против.

И смотрит, чёрт его дери, смотрит своими тёмными глазищами.

Против? Как можно быть против, когда широкоплечий красавчик с ямочкой на щеке стоит тут такой весь из себя и собирается меня соблазнять? Да я буквально вижу, как мои акции на бирже не самых привлекательных старых дев взлетают до небес!

А ещё — стыдно. За то, что отнеслась к нему, как ко всем остальным, хотя подспудно понимала, что зря я так, он другой, лучше. За то, что решила, будто он проглотит мой дешёвый трюк с искусственным стоном, а потом мы притворимся, что всё в порядке. И перед собой стыдно — за то, что вновь окрестила себя непривлекательной старой девой.

— Не поверил, значит? — поджимаю губы.

— Ни капли. Но почувствовал себя эгоистом и теперь хочу загладить вину.

— Ой, нет, ты ни в чём не виноват, мне понравилось! — выпаливаю поспешно и тут же ощущаю, что теперь горят не только уши, горю я вся.

— Настолько, что ты сразу побежала чистить зубы?

Так вот почему он отшатнулся от меня, как от прокажённой, когда хотел поцеловать вчера после душа. Всего лишь мятное амбре, а не всякие глупости, которые я себе напридумывала.

— Не поэтому, — улыбаюсь примирительно.

— И заклинания в ванной нашёптывала не поэтому?

— Какие заклинания? А, эти: ши шан джиу?.. — напеваю кривенько, и он смеётся. — Это китайская песенка про море, я выучила её в универе на пьянке со студентами из Китая. Нормальные люди после алкогольных возлияний ничего не помнят, а у меня вот въелась в подкорку тарабарщина про море. Хотя это мне сказали, что про море, а на самом деле, может, про лапшу или пельмешки.

— Да ты просто кладезь рандомных знаний.

— Будешь хорошо себя вести, научу надувать пузыри при помощи полотенца и средства для мытья посуды.

— Не заговаривай мне зубы.

Пётр делает пару быстрых, резких движений и вот уже сидит на стуле напротив меня — предельно близко, мои бёдра зажаты между его ног. Непроизвольно тянусь рукой к его коленке, торчащей из прорези на джинсах, втайне надеясь, что во внезапной суматохе этот жест останется незамеченным, но Пётр перехватывает мою руку и накрывает своей.

— Я и не собиралась. Но тут такое дело…

— Расскажи.

Он рисует большим пальцем сложные узоры на моей ладони, а я не хочу осаждать его желание доставить мне удовольствие. Не хочу признаваться, что раньше это ни у кого не получалось. Зато хочу попробовать ещё раз, пусть и снова не получится. Я просто хочу его.

— Тебе придётся очень постараться.

_____

[1] В 1895 году Оскар Уайльд был осуждён за гомосексуальные связи и приговорён к двум годам каторжных работ. В 2017 году получил посмертное помилование по вступившему в силу «закону Алана Тьюринга».